Дон Жуан

Мы сами ведь потомство — вы и я;
Кого же помним мы и понимаем?
Весьма немногих, милые друзья;
Мы — на двадцатом имени хромаем!
За множество досадного вранья
Мы старого Плутарха упрекаем,
И Митфорд — современный грекофил
Его ошибки ярко осветил.

20

Признаюсь вам, читатель благосклонный,
И вам, неблагосклонные пииты,
В двенадцатой главе вполне законно
Я к Мальтусу прибегну под защиту
И к Уилберфорсу; лучше Веллингтона
Спаситель чернокожих знаменитый;
Ведь наш-то Веллингтон, по мере сил,
И белокожих в рабство обратил!

21

А Мальтус сам себя опровергает
На практике; я, право, не шучу.
Я (как чужое, солнце ни сверкает!)
Зажгу своей теории свечу
Философ размноженье осуждает:
Оно — де бедняку не по плечу;
Он, помня о проблеме пропитанья,
Обуздывать обязан все желанья.

22

Как благородно, тонко и умно,
И, боже, что за слово «филогения»!
Оно, пожалуй, несколько темно
И может вызывать недоумение,
Но вслух произносить запрещено
Обычное простое выражение,
Не то у всех нас, господи прости,
Была бы «филогения» в чести.

23

Но где я бросил милого Жуана?
Он в Лондоне — столице всех услад
И всех невзгод людского океана,
Где новичку превратности грозят.
Хоть наш герой видал чужие страны
И был известным опытом богат,
Но край, в котором ныне он блистает,
Все иноземцы плохо понимают.

24

Мы можем очерк дать любой страны,
Определяя степень процветания,
Температуры лета и весны,
Особенности климата, питания.
Всего трудней — признаться мы должны
Тебя познать, о Великобритания!
Так много львов и зубров всех пород
В зверинце атом царственном живет!

25

Но полно о политике: начнем
Paulo majore.[66] Ловкий мой герой
Лавировал с отличным мастерством,
Как конькобежцы зимнею порой.
Он тонко флиртовал в кругу споем;
Красавицам ведь кажется игрой
Невинная сия «тантализация»
Не грех им мил, а грешниц репутация.

26

Не все дороги наши, скажем прямо,
Под снегом целомудрия лежат:
Порой и совершит иная дама
Какой-нибудь чертовский эскапад,
И, право, на ослицу Валаама
С такой тревогой люди не глядят,
Испуганно и скорбно восклицая:
«О! Кто бы мог подумать, дорогая?!»

27

Леила всем понравилась. Она
Была тиха, задумчива, послушна
И как — то романтически бледна;
Восточными глазами равнодушно
Она вокруг глядела. Новизна
Не трогала ее; ей было скучно…
Ее судьба, ее прелестный взор
Стал модной темой с некоторых пор.

28

Конечно, дамы расходились в мненьях;
Я не хочу красавиц обижать,
Но споры столь обычное явленье,
Что им бывает трудно помешать.
Придется мне признаться, к сожаленью,
Что дамы любят шумно обсуждать!
На этот раз их воодушевила
Задача воспитания Леилы.

29