Дон Жуан

Известно мне, что гурии охотно
Супругов похищают молодых,
Когда медовый месяц мимолетный
Цветами счастья украшает их,
Когда мечты о жизни беззаботной
И холостой не привлекают их…
Оспаривают фен, без сомненья,
У смертных это краткое цветенье.

114

О четырех подругах юный хан
Забыл, на гурий устремляя очи:
Отвагою и страстью обуян,
Он помышлял о первой райской ночи.
Так подвиги младых магометан
Безумье окрыляет. Между прочим
Он знал, что рай один назначен всем,
А ведь небес-то шесть, а может — семь.

115

Он так спокойно верил, умирая
Что, ощутив клинок в своей груди,
Он прошептал: «Алла!» — и кущи рая
Прекрасные увидел впереди
К нему, герою, руки простирая,
Бесплотные воскликнули: «Приди!»
Он солнцу правоверных улыбнулся,
Увидел вечный свет — и задохнулся!

116

И старый хан с восторженным лицом
(Хоть он уже давно не видел гурий)
Склонился над прекрасным мертвецом.
Как молодые кедры, сильной бурей
Сраженные, лежали пред отцом
Все сыновья. Седые брови хмуря,
Прервав сраженье, головой поник
И любовался первенцем старик.

117

Заметив это, русские солдаты
Остановились, думая, что он,
Увидев столь ужасные утраты,
Сообразит, что сдаться принужден.
Но он молчал, отчаяньем объятый,
И вздрагивал и, подавляя стон,
Глядел на сыновей, и ужасался,
Что он один в живых еще остался.

118

Но этот приступ старческой тоски
Недолго продолжался; с болью страстной,
Опомнившись, на русские штыки
Открытой грудью бросился несчастный,
Как на огонь ночные мотыльки.
Любая смерть была теперь прекрасной;
Отчаяньем, как счастьем, окрылен,
От страшных ран мгновенно умер он.

119

Но, как ни странно, — грубые и хмурые
Солдаты, не щадившие детей,
Глядели как бы с жалостью понурою
На старика и мертвых сыновей:
Суровые геройские натуры их
Его геройство трогало живей,
Чем вопли слабых, а его презренье
К опасности внушало уваженье.

120

Еще один, последний бастион
Отстреливался стойко; там держался
Паша, своим отрядом окружен,
И с русскими отважно расправлялся.
Раз двадцать отступить заставил он
Штурмующих, пока не догадался
Спросить о ходе битвы и узнал,
Что под ударом русских город пал.

121

Тогда послал он бея к де Рибасу
По поводу условий, а пока
Курил он равнодушно больше часу
С холодным стоицизмом смельчака,
Храня величья важную гримасу,
Разглаживая бороду слегка.
Кто три хвоста на бунчуке имеет,
Тот и тройною силою владеет.

122

Но так или иначе — город пал,
Как муэдзин пророку ни молился
И как паша его ни защищал.
Сребристый полумесяц закатился,
И алый крест над полем засиял.
Не кровью искупленья он светился,
Нет — эта кровь по улицам текла,
Как от луны, от зарева светла.

123