Дон умер, да здравствует Дон!

Он встал. Внезапно он почувствовал себя выше и сильнее. И уверенным в том, что надо делать…

Винс Фарго был в задней комнате конторы на Келси-стрит, когда зазвонил телефон.

— Да?

— Винс?

— Да. Кто это?

— Джони Трески. Тони сказал, чтобы я позвонил тебе, когда повидаюсь с Диморра.

— Ну?

— Я видел его. Он сказал «о'кей», вы не трогаете Митча и Лазетти, он не трогает вас. Он кому-то звонил и сказал, чтобы вас не трогали. Кому он звонил, я не знаю.

— Хорошо. Скажи Диморра, что мы верим ему.

— Все в порядке, Винс. Тони говорил тебе, что он предлагал мне перейти на вашу сторону?

— Нет, — насторожился Винс.

— Ну так вот, я хочу этого.

— Да?..

— Да. Я не думаю, что Диморра протянет долго. Он в плохом состоянии. По-настоящему плох. Если он и выкарабкается, то это будет половина человека.

— Это плохо. — Голос Винса был безразличен.

— Ты шутишь? Это значит, что ты победил. И я хочу быть на стороне победителя.

— Это естественно.

— Послушай, какие новости: он приказал передать Рилею, чтобы тот временно прекратил операцию. Он еще просит комиссию Донов нажать на тебя, чтобы ты отпустил Митча. — Трески колебался. — Так я с вами, Винс?

— Я не знаю… Ты останешься там или вернешься домой?

— Возвращаюсь домой.

— Тогда позвони завтра и я скажу тебе. После того, как я поговорю с Тони.

Через пять минут телефон зазвонил снова. Это был второй звонок из Майами. На этот раз звонил Сабатини.

— Тони на пути домой. Перед отъездом он меня попросил найти парня, чтобы тот позвонил Диморра в больницу.

— Хорошая идея.

— Доктор потребовал кислородную подушку для Диморра. Он так плох, что доктор запретил все звонки к Диморра. У него дежурит специальная сестра.

— Отлично, — Винс не был удивлен.

— Могу я возвращаться домой?

— Да. Боже, я чувствую себя, как парень, упавший в навозную яму и почувствовавший запах роз.

Сабатини засмеялся и повесил трубку.

Впервые за двадцать четыре часа Винс улыбнулся. Кажется, Трески сказал правду…

Патриция Трески в кровати обрабатывала мужчину очень основательно, всем, что она имела: зубами, губами, пальцами, языком, грудью и разбросанными черными волосами. Он устал после первых двух раз, но начал чувствовать желание снова. Он не очень помогал ей. Она делала все, что умела, а умела она многое…

Все вокруг говорили, что дочь Анжело Диморра нимфоманка. Она, без сомнения, была сексуальным агрессором. У нее никогда не было недостатка в жертвах. В двадцать четыре года Патриция имела маленькое девичье лицо и красивую фигуру.

Обнаженная для действия, она вся изогнулась и все ее прелести были особо выразительными. Но мужчина, над которым она трудилась, насытился уже достаточно ими.

Его имя было Рой Ноланд. Он поставлял первоклассных девушек для Мари Орландо.

Он застонал, когда ее пальцы сильно поцарапали ему кожу.

— Перестань, Патти. Дай мне отдохнуть хоть часок. Давай выпьем.

Она оторвала от него лицо.

— Хватит тебе пить, ты и так уже много выпил.

Внезапно она полностью села на него.

— Я знаю, что тебе надо.

Сидя у него на груди, она наклонилась к нему. Звук открывающейся двери донесся со стороны гостиной. Страх сковал члены Ноланда.

— Боже! — он попытался сесть.

Патриция свалилась с его груди на колени.

— Не пугайся, ничего страшного, — она посмотрела в сторону гостиной и закричала: — Джони, если это ты, не заходи сюда, я занята.

Ноланд соскочил с кровати и схватил свои брюки.

Джони Трески вошел в спальню и посмотрел на свою жену.

Рой Ноланд отступил к стене, держа перед собой свои брюки.

— Джони! — закричал он. — Это не то, что ты думаешь…

Трески засмеялся и посмотрел на него так, что заставил Ноланда сжаться.

— Я ничего не мог сделать, Джони! Это все она!

— Замолчи, Рой, — сказала Патриция, — я говорила тебе, что нечего беспокоиться. Джони очень понятливый муж, — она улыбнулась Джони. — Не так ли, дорогой?

— Иди в ванну и оденься, — спокойно сказал Трески Ноланду. — Закрой дверь и сиди там пока я не позову.

— Конечно, правильно, Джони. Все, что ты скажешь. — Ноланд схватил одежду и побежал в ванную.

Когда за ним закрылась дверь, Джони снова посмотрел на жену.

Улыбка все еще была на ее губах. Она не сделала попытки прикрыть свою наготу, щеголяя ею перед ним.

Он подошел к кровати и ударил ее. Это была звонкая оплеуха и она прозвучала как выстрел. Пощечина свалила ее на постель. Она быстро встала с маской гнева и боли на лице.

— Ты бешеный пес! Я предупреждала тебя, чтобы ты никогда не смел этого делать. Папа тебя…

— Папа ничего не сделает! — прорычал Джони.

Он подошел к ней, схватил ее за волосы и поднял. Она обеими руками пыталась освободить волосы. Трески отвел назад правое колено и ударил им ее в живот. Она рухнула на колени, пригнувшись так, что ее лоб почти касался пола. Трески сильно ударил ее по бедрам. Она застонала и упала на пол. Он схватил ее за руку, подтянул к себе и ударил по лицу. Она упала на колени и попыталась уползти от него.

— Не надо, Джони! — рыдала она. — Пожалуйста, не надо!

Он избивал ее медленно и методично, используя обе руки. Голова ее моталась из стороны в сторону. Но стоны и просьбы о пощаде не трогали его.