Дон Алехандро и его башня

— Какая любовь, о чем вы?

— Любовь, побеждающая все преграды, — припомнил я название статьи в газете, которую мне подсовывали под нос у Ортис де Сарате. Кстати, в жизни донна Болуарте на удивление была лучше, чем на рисунке. Потому что рисунок не передавал ярких красок ее лица: ни пронзительной синевы глаз, опушенных длиннющими ресницами, ни розовой карамели губ, ни легкого румянца смущения, ни глубокой темноты густых волос, собранных сейчас в небрежный узел на затылке. — О которой пишут все газеты. С опубликованием выдержек из вашей тайной переписки.

— Я не состояла ни с кем в тайной переписке, дон Контрерас, — высокомерно ответила она. — Все письма, которые уходили Его Высочеству Фабиану, были написаны под диктовку моего отца и способствовали упрочнению положению нашей семьи.

— Упрочили, — согласился я.

Она обиженно вздернула нос и отвернулась. Да, придется ее брать. Только как это провернуть, чтобы она ничего не поняла?

— Всевышний! Не успел тебя оставить на каких-то пять минут, а ты уже где-то подобрал самку, — раздался ворчливый голос Шарика. — Ты, Хандро, какой-то озабоченный в этом вопросе. Воздержание — вот основная добродетель чародея.

— Ты, часом, не путаешь чародея с монахом? А к этой донне я вообще отношения не имею. Она сама подобралась. Пока ты развлекался в обществе своей подруги, меня опять уложили на алтарь, — пожаловался я. — И чуть не убили. А поскольку не убили, там опять умерли все, кроме жертв. Донна — одна из них. Что там с камией?

— Привел, она согласна нас довезти.

— Так мы идем? — решила сменить гнев на милость донна Болуарте, так и не дождавшаяся от меня извинений и решившая, что сегодня ими можно пренебречь.

— Донна Болуарте, я возьму вас с собой при одном условии. Вы дадите клятву, что никогда и никому не расскажете без моего разрешения о том, что было после того, как мы вышли из алтарной комнаты, и до того, как мы доберемся до безопасного места. Именно в таких выражениях. Потому что я знаю безопасный путь и не хочу, чтобы он стал известен другим.

— Разумное требование, — согласилась она.

Подняла руку, чтобы дать клятву и тут же застыла.

— Дон Алехандро, — прошептала она, — вы не могли бы сдвинуться чуть правее, иначе я могу вас задеть.

Похоже, когда она говорила о своей чародейской помощи, не шутила. Пресекать это надо сразу.

— Не вздумайте бросаться чарами в мою камию.

— Вашу? — она по-анимешному распахнула глаза в удивлении.

— Не совсем мою. Это подруга моего ками, которая любезно согласилась нам помочь.

— Вообще-то она согласилась помогать только тебе, — влез Шарик и не только в разговор на и на мое плечо, где аккуратно расправил все восемь лап, намекая, что бедный ками очень устал и нуждается в отдыхе, — на балласт в виде всяких донн мы не договаривались.

— Не бросать же ее тут в одиночестве.

— Моя подруга с радостью решит эту проблему, просто ее съев, — предложил Шарик. — Будем считать это премией за помощь. А то помощью хочешь воспользоваться уже второй раз, а подкормить бедную голодную камию ненужной тебе самкой отказываешься.

Донна Болуарте даже не подозревала о том, что вокруг нее опять идет подковерная борьба. Девушка с детским восхищением на лице рассматривала камию. Впрочем, подойти ближе к объекту восхищения донна не пыталась, да и сдвигалась так, чтобы между ей и опасной сангреларской тварью был я. Наверное, рассчитывает в случае чего отомстить за мою смерть.

— Шарик, она же красивая, как можно?

— Донна Сильвия тоже была красивой и чем это закончилось? Тебя чуть не убили. Бери пример с меня: мои самки меня защищают, а не пытаются съесть.

Разговор прервался сам собой, потому что в замке внезапно начались боевые действия. Что-то там загрохотало и затихло.

— Вот про это я и говорила, — бросила донна Болуарте. — Они там наверняка поубивали уже всех жертв и сейчас выдут добивать нас. Самое время уйти.