Домовенок Кузька и Бабёныш-Ягёныш

Пчелы, правда, читать не умели, но Кузька-то об этом не знал. Как все дети, только что научившиеся читать, он думал, что если он буквы знает, то и все знать должны. Но пчелы с других пасек и так на липкие сорняки не полетели. Потому что их дедушкины пчелы предупредили.

А сорняки к вечеру завяли. Наверное, тоже от стыда. Очень неприятно быть липким и синим, когда кругом все чистые и зеленые.

Глава 5. Ветродутор

Стыдно домовенку. Настолько стыдно, что он даже на Матвейку Бабенышем Ягенышем не обзывается. Матвейке простительно, у него жизнь тяжелая: он в городе живет. А вот себе Кузька никак такого промаха простить не может. Целых семь веков живет он на белом свете, а не мог догадаться, что вредители ни за что капусту на чернила не променяют.

Это еще хорошо, что пчелок спасти смогли. А то ушел бы домовенок из своего родного дома куда глаза глядят. Домовые должны в дом покой и счастье приносить, а не беспокойства и безобразия. Это вам любой словоохотливый домовой разъяснит.

— Больше нипочем на провокации этого Матвейки поддаваться не буду, — обещает он шишиге, — я теперь умным стану и прозорливым.

— Уж пожалуйшта, штань, — просит шишига Юлька, — а то мне ужаш до чего штрашно было пчелок отмывать. Они же до невожможношти кусючие!

— Тогда пойдем за ним вместе следить, — велит Кузька. — Если я вдруг умным не стану, сделаешь мне замечание.

— Ура! — вопит шишига. — Домовенок разрешил мне замечания ему делать! Он меня штаршей шишигой назначил!

Побежали они следить за Матвейкой. И вовремя. Надоело мальчику огородом и домашними животными заниматься.

— Скоро ни огородов, ни животных не будет, — говорит, — будет сплошной прогресс науки и техники.

— А на что он похож, этот прогресс? — робко спрашивает Лидочка.

— На огород и животных точно не похож, — отвечает Матвейка, — а на что похож… Вот смотри, стоит у вас печка. На пол-избы растопырилась, а пользы от нее — всего ничего.

— От печки большая польза, — обиделась за печку Лидочка, — она тепло дает, в ней еду готовят, на лежанке спать можно.

— И всего-то? — фыркает Матвейка, — А вот если бы у вас был прогресс, то печь бы еще и музыку играла, и белье стирала, и холод летом давала.

— Неправда, Не может такого быть, чтобы печка холод, а не тепло в дом несла, — упрямится Лидочка.

— Не может? А вот спорим, что изобрету я такую штуковину ветродутор называется, что ветер холодный в дом задувать будет? Представляешь, у всех в избах жарко, а в вашей — прохладненько, как возле речки в тенечке.

Весь день провозился Матвейка, даже купаться с ребятами не ходил. Все ветродутор изобретал. Славный получился ветродутор: блестит на солнышке, лопастями поигрывает.

— Смотри, — объясняет Матвейка, — будет ветер дуть, лопасти будут крутиться, этот ветерок захватывать и в желобок спускать. А уж по этому желобку ветерок будет в печь течь.

— Какой ты умненький, братец! — всплеснула руками Лидочка. — Как все ладненько и ловко придумываешь! Давай быстрее ветродутор на печь прилаживать, пока бабушка Настасья не вернулась. Вот сюрприз для нее будет!

Сидят домовенок с шишигой под крыльцом, слушают.

— Тебе уже можно замечания делать или еще рано? — притоптывает ногой от нетерпения шишига.

— Нет, я еще прозорливый и умный, — отвечает домовенок. — И мы сейчас этого Матвейку побеждать будем.

— А может, не будем его побеждать? Пушть себе ветер в избу дует, пушть прохладненько будет.

— Ох, тетеха-неразумеха! — сердится Кузька. — А еще шишига называется. Если ветер в печку дуть будет, то куда зола полетит? Быстрее в избу беги, золу в печке ешь. Может, еще успеешь.

Побежала шишига Юлька в избу, залезла в печку, давай золу да сажу горстями в рот напихивать. Шишиги — они такие. Просто жить не могут, чтобы всякую гадость в рот не совать, Торопится шишига, а все равно никак не успевает. Много золы в печке накопилось, — Давай, давай, наворачивай, — торопит ее Кузька.

— Ой, не могу больше, Кузенька, ой, животик оттопырился, — хнычет шишига, — я же маленькая, в меня много не влезет.

— Охти мне, матушки, — схватился руками за голову домовенок, — пропал я. Сейчас этот ветродутор работать начнет, вечный позор на мои лапти будет.

— А ты быштро тоже что-нибудь изобрети, Пожа-а-алуйшта, — торопит его шишига.

Хоть и интересно посмотреть ей, как зола из печки полетит, — шишиги просто обожают всякие безобразия — а переживает она за друга, знает, что все окрестные домовые смеяться над ним будут, если он такое допустит.

Вспомнил домовенок, как Матвейка думал, и стал думать точно так же: сначала почесал лапками в шевелюре, потом поковырял в носу, затем пожмурил глаза, а смотреть вдаль с умным видом не стал. На это времени уже не оставалось.

— Ну не домовой у нас, а просто добрый молодец! — воскликнул он наконец. — Еще и вдаль не посмотрел, а уже придумал, как ветродутор победить. Просто чудо, а не домовой. И лапти у него самые ладненькие, и рубаха в горошек, и уши большие, и умище в голове не помещается. Дайте мне зеркало, а то я забыл, что еще у меня самое замечательное.