Доминум

– «Сожалеешь ли ты о том, что совершил с Луцемами?» – тихо проговорил я вопрос, который был задан Антаресу во время игры у Домируса. – Тогда во мне был осколок, который ты отделил задолго до меня и мамы. Но он увидел все нужное во мне, почувствовал старую связь с тобой.

– Души не так глупы, ты сам об этом прекрасно знаешь. Они интуитивны, догадливы.

– И ты сожалел о том, что сделал с нами?

– Я всегда сожалел о произошедшем с нашей семьей.

Антарес качнул головой.

– Именно твоя мать вернула меня к жизни. Открыла мне глаза, дала имена незнакомым краскам. Она теряла всех, я же не мог ни за кого зацепиться. Когда я появился в Соларуме, она была недовольна, что в их группу адъютов назначили необученного грязного сумасшедшего, который и пары слов связать не мог. Они все меня сторонились, насмехались надо мной. Все, за исключением нашего лидера. Она еще как-то пыталась достучаться до меня, даже смогла пару раз вернуть в реальность для коротких разговоров. Привела в нормальный вид. А вот твоя мать долгое время игнорировала мое существование. Не знаю, что конкретно изменило ее мнение, но в какой-то момент она захотела разговорить меня. Часто общение было односторонним. Но ей удалось выцепить мое сознание со дна. Я и сам пытался собрать себя из остатков, боялся снова забыться. Мне не хотелось потерять воспоминания о ней. Медленно, но я пришел в себя. Страшно подумать, что было бы, не помоги она мне.

Я поднялся и неспешно двинулся вдоль противоположной стены, подбредая к камину.

– Я редко вспоминал о том, кем на самом деле являюсь, – говорил Антарес. – Иногда наваждения приходили, но столь же быстро отступали. После твоего рождения они бывали все чаще. Я пришел в себя полностью, только когда в твоей душе проснулся звездный эфир, потому что случайно передал тебе часть своего, как и заведено в генумах. Помимо этого, ты стал внешне походить на эквилибрума. А когда подрос, то начал выказывать агрессию. Звезды поголовно рождаются воинами, потому я и не удивился.

Мне вспомнился давно вернувшийся образ: отец на полу своего кабинета, и голубая вспышка. «Что же я натворил…» – сказал он.

– Ты наложил манипуляции мне на душу, – догадался я. – Чтобы никто не увидел звездных признаков. Грей почувствовал это – он говорил о старой манипуляции. Но почему другие не видят между нами сходства? Оно же очевидное!

– Да, похоже, не только души эквилибрумов сильнее человеческих, но и гены. С восприятием тоже поработал я. Остальные видят твое сходство только с отцом, но не с Антаресом.

– И видение душ… Оно у меня от тебя. Ты тоже в них можешь заглядывать.

– Именно. Это дар нашего генума. Но без одобрения самой души я проникаю в нее лишь при ее или своих сильных эмоциях. Хотя у тебя все несколько иначе. Свойства эфира передаются по наследству. И именно из-за этого сходства ты смог войти в темницу. Мой эфир в твоей крови. А что до видения душ, то ты ведь не можешь это контролировать? В генумах способности у всех примерно одни, но вариации каждый раз иные. Должно быть, жить с подобным видением душ невероятно трудно.

– Я другой жизни и не знаю.

Антарес приблизился и теперь стоял всего в шаге. Какая-то часть меня хотела, чтобы отец оставался мертвым, а Верховный был только Верховным и отправился в Люксорус. Но вместо этого он стоял передо мной, желая оправдаться. Я столько всего слышал об Антаресе за эти дни, представлял его огромным всесильным богом, решительным и несгибаемым, но на деле… он оказался обычным человеком. К тому же сентиментальным.

– Когда ты принял решение уйти от нас? – наконец спросил я. – Это было до или после того, как ты условился с Луной и Меморой о своем плане? И в чем он вообще состоял? Все его части – бессмыслица!

– Это не было решением, это была необходимость, – вымолвил он. – Ты не помнишь, но дела с моей душой становились все хуже. Раскол так или иначе был неминуем, он бы сделал меня безумным монструмом. Я не мог контролировать свой эфир, и иногда он проявлялся вне моего желания. Когда все произошло, с Луной я был уже знаком. Я как-то случайно с ней столкнулся во время скитаний, с тех пор она иногда присматривала за мной. Затем и за тобой.

– Она успокаивала меня в этом самом лесу, – вспомнил я. – Кто-то гнался за мной.

– Дэлар, – кивнул Антарес. – Он вышел на тебя из-за меня. Почуял мой эфир. Я убил его. Он отправился по дальнейшему пути, насовсем. Мне пришлось переписать для тебя это воспоминание. Но именно тогда я осознал, что больше не могу рисковать вами.

Он превратил дэлара в ворону, которую я убил в детстве. Ложные воспоминания. На самом деле стрела была пущена в темного, но вреда ему не причинила. И суровый взгляд отца. «Мы не можем этого допустить». Сказано это было не о моем поступке, а о его почти расколотой душе.

– Раскол мог наступить в любой момент. Пришлось придумать план…

– Да уж, с ним ты постарался, нечего сказать.