Доминирующий вид

Войдя в рабочий отсек, Вагош сразу потянул носом. Он хорошо знал, как пахнет рубиновый гиацинт, но никаких намеков на запах не было. Пахло мужской парфюмерией, синтетической обивкой, чуть-чуть средством для кибернетической мойки полов. Ничего не понимая, Джей осмотрелся по сторонам и увидел цветок. Усыпанный стеклянистыми бутонами стебель стоял на столе, заключенный в высокую прозрачную колбу герметического биоконтейнера с закрытой системой вентиляции. Вот такого Джей вообще не ожидал, хотя от сердца у него, честно сказать, отлегло.

Много позже он спросил у Анны, откуда она узнала про запах, и та призналась, что ее просто насторожил странноватый подарок, и она, не откладывая дела в долгий ящик, спросила совета у приятелей из отдела ксеноботаники. А уж те ссудили ее биоконтейнером и даже подобрали для растения питательный раствор.

Надо сказать, что после глупой истории с гиацинтом отношения Анны и Джея как-то сразу перешли в разряд приятельских. Теперь, появляясь в куполе, Джей непременно заходил к Ане, приносил ей нормально пахнущие цветы из сельвы, с удовольствием выслушивал новости, или рассказывал что-нибудь сам. Они могли проговорить два часа подряд и даже не помнить, о чем болтали. Неудивительно, что в соответствии с законами синергетики их дружеские отношения постепенно переросли в нечто большее.

Спустя полгода Анна совершенно официально перебралась на АМК Вагоша (благо вакантное место апридера оставалось вакантным) и совсем скоро сделалась полноправной хозяйкой и совладелицей миникупола 16–10…

Ви́дя в темноту каюты, Джей представил себе Анну… Такой, какой она бывала по вечерам: с ногами сидящую на кровати, чуть расслабленную, задумчиво перебирающую волосы, домашнюю, привычную и каждый раз чуточку разную… Какая-то невероятная, нелепая бессмысленность: самый близкий человек сидит один одинешенек на проклятой биостанции и наверняка нуждается в помощи, а Джейслав Вагош не может взять и оказаться рядом. Чертов Крайц, чертов театр абсурда!

Анна в голове Джея вдруг улыбнулась, и Джей сообразил, что она, чуть откинувшись назад, чтобы не сдавливать круглый беременный живот, и опершись руками, сидит на большом сером валуне, а за ее спиной спокойная вода озера отражает звездную черноту ночного неба. Джей разом обрадовался тому, что с Аней все в порядке и рассердился за то, что та так вольготно расселась на холодном камне. Он уже собрался отругать жену за опасную опрометчивость, но тут же заметил, что Анна сидит на сложенной в несколько раз белоснежной кофте. Свежий ветерок, дувший с озера, слегка шевелил ее светлые вихры. На лице плясали подвижные огненные блики.

Мерные и раскатистые звуки, вплывая в сознание Джея, заставили его обернуться. С удивлением он узнавал знакомое до щемящей боли в груди место. Маленький мысок, частью засыпанный покатыми валунами, далеко вдавался в водяную гладь озера. Где-то там, за тяжелыми черными лапами широких пихт, стоял на лесистом склоне их старый дом, из которого мать переехала после смерти бабушки и который так хорошо помнил Джейслав.

Перед самой границей подступающего к мыску леса горели сложенные шатром корявые палки валежника. Костер этот тоже был знаком до боли, он ничуть не изменился, разве что теперь Джей глядел на него со стороны озера, а не из-за пихтовых ветвей. И дед ничуть не изменился, все такой же рослый и широкий, как старый бабушкин шкаф, он, приплясывая, двигался вокруг огня, размеренно и гулко ударяя в большой кожаный бубен, покрытый загадочными и от этого жутко соблазнительными рисунками. Бу-у-о-ом! Бу-у-о-ом! Тягучие удары сплетались в пьянящий ритм.

Широкий, обшитый бахромой костюм деда шевелился и подпрыгивал в такт ударам короткой колотушки. Этот костюм наравне с бубном всегда провоцировал в Джее лютое любопытство. Во-первых, он был весь расписан магическими знаками, а во-вторых, обшит оскаленными головами настоящих высушенных зверьков. Как представитель народа чипевайя и практикующий шаман, дед имел квоту на отстрел зверей, а в его шкафу всегда висела специальная шапка, утыканная настоящими птичьими перьями.