Домик с крокодилами

– Пойдёмте со мной! – Схватив меня за руку, она открыла дверь и завела в спальню, где сильно пахло лекарствами, а мятые простыни кричали о безумных страданиях. Не отпуская моей руки, Ирма села на край кровати. – Вы знаете, я всё это время думала и пришла к выводу, что Глеб ни в чём не виноват. Ну не могли какие-то бандиты отмстить ему тем, что выкрали моего ребёнка! Это глупо как-то… бессмысленно… Это же не его сын. Глебу вполне может быть наплевать на мальчишку и на то, что с ним происходит.

– Может, кто-то из ваших конкурентов решил вам отомстить? – подсказала я.

– Нет. – Она улыбнулась. – Конкуренты меня боятся. Вы даже не представляете, как они меня боятся! Я хоть и захватила почти весь строительный рынок в этом городе, но я даю жить остальным! Именно – даю, потому что запросто могу стать монополистом. Вы не представляете, какие у меня связи, протекции и поддержка власти! На уровне правительства! Это все знают и никто, слышите, – никто! – она дёрнула меня за руку, – никто в этом городе, даже бандиты, даже Чусовская братва, с которой сцепился Глеб, не посмеют на меня замахнуться!

– Тогда – кто? – тихо спросила я.

– Не знаю. – Из её глаз полились слёзы. – Разве что бомж какой-нибудь, да и то заезжий, потому что местные бомжи никогда не тронут членов моей семьи.

– А ваш муж говорит, что вашу семью может тронуть кто угодно – от конкурентов до бедных родственников!

– Да что он знает, бездельник? Что он может знать? Никас не догадывается и о половине той силы и влияния, которые у меня есть! Он маленький глупый мальчик. Необразованный, добрый, беспомощный и милый как домашнее животное. Да, как котёнок!

– Держитесь! – Я накрыла её руку своей. – Скоро всё прояснится.

– Они позвонят?

– Или позвонят, или напишут письмо.

– Я всё отдам, всё! Дом, бизнес, свои органы, всё! Пусть только скажут – сколько?! Сколько я должна заплатить за своего сына?! Прохор едва не умер, когда родился. Пуповина обмоталась вокруг горла, и он чуть не задохнулся. В два года он выпал со второго этажа – Настя не досмотрела. Травм не было, только синяки и царапины. А потом у него начались эти страхи! Никас относился к нему как к больному. Я столько пережила! Столько врачей обошла! Я не могу потерять сына сейчас, когда он стал наконец счастливым, довольным, смелым, ловким, здоровым и… таким замечательно-бесстрашным хулиганом!!!

– Держитесь, – только и смогла сказать я, пытаясь высвободить свою руку из её цепких, холодных ладоней. – Скоро похитители дадут о себе знать, и тогда станет ясно, что делать. Скорее всего, разумнее будет заявить в милицию.

– Постойте! – Ирма схватила меня за другую руку. – Вы думаете, я малодушная? Но это не так! Со мной… что-то не то… что-то не так… Я хочу драться, зубами землю грызть, чтобы найти своего мальчика, но… почему-то нет сил. Совсем нет! – У неё на глазах опять заблестели слёзы, и она отчаянно зашептала: – Мне кажется, меня кто-то травит… Да, травит! Голова всё время кружится, постоянно тошнит, мысли путаются, и нет сил. Нет сил бороться!

– Это стресс! – Я мягко забрала у неё свои руки.

– Нет… Вы не поняли меня, Элла, не поняли… Злости нет, понимаете? Злости и желания бороться… – Ирма легла на подушку и закрыла глаза. На щеках у неё пылал нездоровый румянец, а пальцы рук нервно подрагивали. Её дыхание вдруг стало ровнее, и я поняла, что Ирма заснула.

Я вышла из спальни с тяжёлым сердцем.

Домик, в котором жил Бизя, произвёл на меня приятное впечатление.

Бизон действительно не закрыл дверь, и я без труда залезла в святая святых – его холостяцкое логово. Логово оказалось чистым, уютным и со всеми техническими прибамбасами, которые необходимы для жизни.

Я перерыла всё, что возможно, в поисках своей фотографии, но не нашла даже маленького снимочка, глядя на который, Бизя ностальгировал бы и страдал по мне. Всё было – автомобильные журналы, огромное количество дисков с фильмами и даже домашние тапки, которые Бизон никогда не признавал, а моей фотографии не было. Я могла утешить себя тем, что он носит мой снимок у сердца, но не стала.

Нет, так нет.

Может, он и правда решил начать новую жизнь, в которой для меня нет даже маленького местечка?

Своей фотографии я не нашла, зато в заднем кармане джинсов, валявшихся в корзине для грязного белья, обнаружила записку, написанную девичьим почерком: «В моей смерти винить Глеба Сазонова».

Во как! В моё отсутствие всё зашло гораздо дальше, чем я могла ожидать. Оказывается, девки топятся, вешаются и режут вены от безответной любви к Глебу Сазонову.

Я сожгла записку, подпалив её зажигалкой, а вместо неё сунула в карман новую: «Как живёшь, Казанова? Постирай штаны!» Это была детская выходка, но удержаться от неё я не смогла.

Прямо перед домиком находился огромный бассейн с бирюзовой водой. Зачем он был нужен в такой близости от моря – непонятно, но мне вдруг очень захотелось нырнуть с вышки, чтобы ощутить свободный полёт и восхищённые взгляды из окон. А что, если мне позволено побывать в доме у Бизи, то почему я не могу воспользоваться бассейном, тем более, что всегда ношу под одеждой купальник?..