Домби и сын

Изумленіе и радость бѣднаго Тутса, при взглядѣ на владычицу его сердца, были такого рода, что обнаруженіе ихъ необходимо должно было сопровождаться нѣкоторыми экстренностями. Онъ подбѣжалъ къ ней стремглавъ, схватилъ ея руку, прижалъ къ своимъ губамъ, опустилъ внизъ, схватилъ опять, сталъ на колѣно, заплакалъ, захохоталъ и вовсе не обращалъ вииманія на опасность со стороны Діогена, который, подозрѣвая злодѣйскій умыселъ въ этихъ обнаруженіяхъ бурнаго чувства, забѣгалъ взадъ, впередъ и по бокамъ м-ра Тутса, еще какъ будто не зная навѣрняка, на какой пунктъ сдѣлать нападеніе, но твердо рѣшившись нанести отчаянное пораженіе страшному врагу своей госпожи.

— О, Діогенъ, неблагодарный, злой Діогенъ! Кэкъ я рада васъ видѣть, добрый, любезный м-ръ Тутсъ!

— Покорно благодарю, — сказалъ Тутсъ. — Я совершенно здоровъ и премного вамъ обязанъ, миссъ Домби. Надѣюсь, и ваши всѣ здоровы, то есть, я хочу сказать, вся ваша фамилія здравствуетъ.

Все это добрый Тутсъ произнесъ безъ малѣйшаго сознанія о томъ, что говоритъ. Онъ сѣлъ на стулъ и принялся смотрѣть на Флоренсу съ живѣйшимъ выраженіемъ восторга и отчаянія, которыя смѣнялись на его лицѣ съ неуловимою быстротою.

— Капитанъ Гильсъ и лейтенантъ Вальтеръ говорили мнѣ, миссъ Домби, что я могу оказать вамъ какую-то услугу. О, если бы я могъ какимъ-нибудь способомъ смыть въ душѣ вашей воспоминаніе о томъ брайтонскомъ днѣ, когда я, по злодѣйскому чувству, велъ себя скорѣе, какъ отцеубійца, a не владѣлецъ независимой собственности! — Бѣдный Тутсъ, въ страшномъ порывѣ раскаянія, готовъ былъ обличить себя во всевозможныхъ душегубствахъ. — Повѣрьте, миссъ Домби, я сошелъ бы въ могилу съ неизреченною радостью!

— Сдѣлайте милость, м-ръ Тутсъ, — сказала Флоренса, — не желайте, чтобы я забыла какую-нибудь подробность въ нашемъ знакомствѣ. Повѣрьте, я не хочу забывать. Вы всегда были такь добры, такъ обязательны, любезный м-ръ Тутсъ.

— Миссъ Домби, ваше снисхожденіе къ моимъ чувствамъ можетъ быть объяснено только вашимъ ангельскимъ характеромъ. Благодарю васъ тысячу разъ. Все это, повѣрьте мнѣ, трынъ-трава!

— Теперь позвольте изложить вамъ нашу просьбу, — сказала Флоренса. — Не знаете ли вы, гдѣ и какъ отыскать Сусанну, которую, поммите, вы проводили до конторы дилижансовъ, когда видѣлись со мной послѣдній разъ.

— Навѣрное мнѣ трудно что-нибудь сказать, миссъ Домби, — отвѣчалъ Тутсъ послѣ нѣкотораго размышленія. — Я не помню въ точности мѣста, куда она отправилась изъ конторы, да притомъ она, кажется, говорила, что тамъ не будетъ останавливаться, a поѣдетъ куда-то дальше. Впрочемъ, миссъ Домби, если дѣло только въ томъ, чтобы отыскать ее и привести сюда, то я и Лапчатый Гусь беремся употребить для этой цѣли всевозможныя средства, какія только будутъ внушены необыкновенной смѣтливостью съ его стороны и безконечной привязанностью съ моей. Будьте спокойны, миссъ Домби.

М-ръ Тутсъ былъ приведенъ въ такой восторгъ блистательной перспективой сдѣлаться полезнымъ для владычицы своего сердца, и безкорыстная искренность его благоговѣйной преданности была до такой степени очевидна, что было бы теперь истинною жестокостью ему противорѣчить или отказаться отъ его услугъ. Флоренса удержалась отъ всякихъ возраженій и только благодарила его отъ искренняго сердца. М-ръ Тутсъ сь гордостью принялъ поручеиіе и оказалъ готовность немедленно приняться за работу при могущественномъ содѣйствіи Лапчатаго Гуся.

— Миссъ Домби, — сказалъ м-ръ Тутсъ, съ жаромъ цѣлуя поданную ему руку и, очевидно, проникнутый безнадежной страстью, которая выражалась во всѣхъ чертахъ его добраго лица, — прощайте! Позвольте мнѣ принять на себя смѣлость сказать, что ваши несчастія тяжелымъ бременемъ лежатъ на моей душѣ, и что вы вполнѣ можете довѣряться мнѣ, какъ самому капитану Гильсу. Я очень хорошо знаю свои недостатки, миссъ Домби — они очень велики, покорно васъ благодарю, — но вы можете на меня совершенно положиться, клянусь честью, миссъ Домби.

Съ этимъ м-ръ Тутсъ вышелъ изъ комнаты опять въ сопровожденіи капитана, который во все это время стоялъ въ недалекомъ разстояніи отъ собесѣдниковъ, держа подъ мышкой лощеную шляпу и поправляя желѣзнымъ крюкомъ волосы, въ безпорядкѣ падавшіе на его глаза. Когда дверь затворилась, свѣтъ жизни м-ра Тутса снова покрылся мрачными облаками.

— Капитанъ Гильсъ, — сказалъ Тутсъ, останавливаясь на послѣдней лѣстничной ступени и оглядываясь вокругъ, — сказать вамъ правду, я въ эту минуту далеко не въ такомь расположеніи духа, чтобы мнѣ можно было видѣть лейтенанта Вальтера съ тѣми дружелюбными чувствами, какія я желалъ бы сохранить къ нему въ своемъ сердцѣ. Мы не всегда можемъ владѣть своими чувствами, капитанъ Гильсъ, и я покорнѣйше прошу васъ объ одолженіи выпроводить меня въ боковую дверь.

— Пріятель, — возразилъ каітитанъ, — вы можете всегда идти вашимъ собственнымъ путемъ; и какой путь вы ни возьмете, онъ будетъ ровенъ, чистъ и гладокъ, какъ y испытаннаго моряка, — въ этомъ я увѣренъ.