Домашний фронт

Командир!

Пишет вам рядовой первого класса Сара Мэррин. Я нахожусь в Центральном армейском госпитале Уолтера Рида после полугода службы в Ираке.

На самом деле я не знаю, что сказать и зачем вам пишу. Наверное, потому, что попала в такое же положение.

На прошлой неделе я лишилась ноги. Теперь врачи боятся, что я потеряю и вторую. При осколочных ранениях самая большая опасность — заражение, но вы, наверное, это знаете. Я тут долго пробуду.

Как вы держитесь? Думаю, именно это мне нужно знать. Мне говорят, что я смогу ходить и даже бегать, но это мне кажется маловероятным, а то, что от меня осталось, красивым не назовешь. Я не могу представить, что мой муж будет рядом после того, как я сниму одежду.

Любые слова мудрости мне очень помогут.

С уважением,

Сара Мэррин

Джолин убрала письмо в конверт и долго смотрела на него. Она знала, что чувствует Сара, лежащая на больничной койке далеко от дома и гадающая, что к ней вернется, а что потеряно безвозвратно.

Но мудрость? Джолин не могла ей ничего предложить.

Сара Мэррин просто пополнит список людей, которым она не может помочь, людей, которых она разочаровала.

В тот вечер после долгого и утомительного рабочего дня Майкл вышел из офиса и поехал в реабилитационный центр. Медленно двигаясь в плотном потоке транспорта, был час пик, он думал о консультанте по подбору присяжных, с которым встречался сегодня. Они приступили к предварительной проверке кандидатов. Как адвокат по уголовным делам Майкл знал, что дело может быть выиграно или проиграно еще до начала судебных заседаний. Присяжные — это крайне важно. Он должен найти сострадательных людей с либеральными взглядами, которые поверят, что разум хорошего человека может быть разрушен войной. Прокурору же нужны бескомпромиссные люди, считающие психические заболевания всего лишь оправданием преступности.

До реабилитационного центра Майкл добрался, когда уже стемнело. Он оставил машину у самого входа и вошел внутрь. В ярко освещенном фойе он уже не думал о деле Келлера, он думал только о жене.

Сегодня Джолин вернется домой. Наконец-то!

Майкл надеялся, что теперь начнется настоящее выздоровление. Прошлым вечером они с девочками и матерью несколько часов готовили дом к возвращению Джолин. Расставили цветы везде, где только можно, набили холодильник ее любимыми блюдами. Мать весь день провела на кухне вместе с девочками; они приготовили пахлаву и мусаку, полили глазурью лимонный пирог и украсили его живыми орхидеями. На парадном крыльце висел плакат: «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, НАШ ГЕРОЙ!», а на кухне: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, МАМА».

Бетси потратила не один час на украшение новой спальни Джолин на первом этаже. Там стояла новая кровать с пестрым стеганым одеялом, тоже новым, и десятками — в буквальном смысле — подушек, чтобы подкладывать под ногу во время сна.

Все было идеально.

В реабилитационном центре Майкл прошел по ярко освещенному коридору в палату Джолин; она сидела в инвалидном кресле и смотрела в окно.

Профиль ее был таким же красивым, как прежде. Порезы и синяки на лице почти зажили. Остался лишь маленький розовый шрам на скуле. Джолин слегка хмурилась и грызла ноготь.

— Похоже, ты нервничаешь, — сказал он, входя в комнату.

Джолин повернулась, посмотрела на него, но ее лицо осталось серьезным.

— Да.

Ответ удивил Майкла. Джолин никогда не показывала своего страха или тревоги ни после смерти родителей, ни во время родов и даже когда уезжала в Ирак. Все испытания она встречала со стойкостью и мужеством, которые для нее были так же естественны, как зеленый цвет глаз.

Все дело в том, что она не хотела домой. Майкл прочел это в ее взгляде. И вдруг подумал: неужели он ее потерял?

Ему хотелось сказать что-то ласковое, ободряющее, но Джолин выглядела такой неприступной, словно ее самообладание было лишь тончайшей, хрупкой оболочкой. И он не осмелился.

— Пора ехать домой.

— Домой, — повторила она, и в ее устах это слово стало каким-то незнакомым, даже пугающим. — Мои вещи в сумке.

Майкл взял большую армейскую сумку, отнес в машину и тут же вернулся. Потом взялся за инвалидное кресло и вывез Джолин из реабилитационного центра. На стоянке он открыл дверцу машины и повернулся к жене.