Домашние задания

Линде еще раз посмотрел на себя в зеркало, пошел в свою комнату, вновь приложил пакетик со льдом и вызвал «скорую помощь». Потом встал у кухонного окна и стал смотреть на улицу. Было уже начало седьмого. Что делает Пабло? Вероятно, просто ездит по округе, чтобы подумать, успокоиться. Остается надеяться, что он сгоряча не решился на какое-нибудь безумство. Например, отправиться в Милан. Ему ни за что не справиться с такой дальней поездкой. Самой длинной дорогой, по какой Пабло до сих пор случалось вести машину, было шоссе из Рейхенхайма в Гейдельберг, и на обратном пути Линде пришлось сесть за руль, потому что Пабло стало плохо на огромной скорости.

Да, сколько бы Пабло ни взрослел, но Линде никогда не перестанет заботиться о своем сыне.

— Итак, насчет вашего носа, — сказал врач из «скорой помощи» и выпрямился. — Бояться нечего, там ничего не сломано. А губу я вам хорошо заклеил, через два-три дня заживет.

Врач «скорой», сидя рядом с Линде на диване, окинул взглядом гостиную. На стенах гравюры, эстампы, книжные полки, бюстик Клейста.

— Вы сказали, что с кем-то поссорились?

Линде кивнул:

— С бывшим приятелем моей дочери. Это он меня так разукрасил.

Доктор коротко хохотнул:

— Ах, вот оно что! А я уж было удивился. Вы совсем не похожи на драчуна. А что случилось? Вы не одобрили его кандидатуру? Устаревшие патриархальные взгляды?

Линде попытался улыбнуться, насколько позволили пластыри.

— К сожалению, нет. Моя дочь сама дала ему отставку, а мне пришлось отдуваться.

— Ну, я бы не отпустил его так просто на все четыре стороны. Он вас отделал по всем правилам.

— Да ну Бог с ним. Я как-нибудь переживу, и, в сущности, он совсем неплохой парень. Эта история его очень обидела.

— Забавно это слышать, особенно от вас.

— Я знаю. Но ведь это только внешние раны. Их легче пережить.

— Тут вы, скорее всего, правы. И тем не менее я бы на вашем месте… — Врач «скорой» побросал пластырь и ножницы в свой саквояж, щелкнул крышкой, взял саквояж и встал с дивана. — Похоже, вы великодушный человек.

— Спасибо. — Линде понравились слова врача.

— По правилам я должен был бы сообщить о происшедшем в полицию: тяжелые телесные повреждения. Но мне думается, вы считаете это происшествие делом семейным.

— Да, конечно.

— Ну и прекрасно, тогда я… — Доктор поднял руку, прощаясь. — И как я уже говорил, если вы сегодня захотите поесть, попробуйте суп, или йогурт, или что-нибудь в этом роде.

— Спасибо, господин доктор, так и сделаю. До свидания.

— Надеюсь, что его не будет. — Врач «скорой» улыбнулся и зашагал к выходу.

— Еще раз большое спасибо! — крикнул Линде ему вслед.

— Не стоит благодарности. Устройте себе приятный вечер перед телевизором, — донеслось из прихожей.

После того как щелкнул замок входной двери, Линде вдруг почувствовал себя таким одиноким, что расплакался.

9

Когда Линде проснулся на диване, было уже темно. Лишь через окно падал тусклый свет от садового фонаря соседей. Обезболивающие таблетки, которые дал ему врач, видимо, обладали и снотворным действием. Некоторое время Линде оцепенело смотрел на оконное стекло, на черные сучья яблони за ним. Он слышал тихую музыку, что-то восточное, в воздухе чувствовался легкий запах мяса, приготовленного на гриле. Вероятно, соседи устроили вечеринку в саду. Восточная музыка или, вернее, поп-музыка с восточными мотивами и арабским или турецким пением с некоторого времени стала весьма модной среди либеральных слоев рейхенхаймской публики. У Линде тоже имелось два или три компакт-диска из Франции, но ставил он их только в присутствии Ингрид или Пабло. По каким-то непонятным причинам, их Линде про себя называл «назад к природе», эта музыка — за исключением концертов для фортепиано — была единственная, против которой Ингрид никогда не возражала. Иногда она даже слегка покачивала ногой в такт и однажды сказала: «Как бы мне хотелось побывать в пустыне».

Ну так посмотри на свою жизнь, подумал тогда Линде, но этого он, конечно, вслух не сказал, заметив лишь: «Это наверняка было бы очень интересно».