Дом Земли и Крови (ЛП)

— Нет. И мне нравится, чтобы так и оставалось. Мой отец рассказывал достаточно историй. Мне не нравится представлять, что Фьюри видит и с чем имеет дело. — Кровь, грязь и смерть, наука против магии, машины против Ванира, бомбы из химикатов и первосвета, пули и клыки.

Собственная служба Рэндалла была обязательной, условием жизни любого не ниже среднего класса гражданина: все люди должны были служить в армии в течение трех лет. Рэндалл никогда об этом не рассказывал, но она всегда знала, что годы, проведенные на фронте, оставили глубокие шрамы, которые не были видны на нем. Быть вынужденным убивать себе подобных-задача не из легких. Но угроза Астери оставалась: если кто-то откажется, их жизни будут окончены. А потом и жизни их семей. Все оставшиеся в живых превратятся в рабов, их запястья навсегда будут испещрены теми же буквами, что и кожа Ханта.

— Нет ни малейшего шанса, что убийца Даники мог быть связан с кем-то еще…

— Нет. — Прорычала Брайс. Она и Фьюри, возможно, сейчас были в полной заднице, но она знала это. — Враги Фьюри не были врагами Даники. Как только Бриггс оказался за решеткой, она сбежала. — С тех пор Брайс ее не видела.

Ища новую тему для разговора, Брайс спросила:

— Сколько тебе лет?

— Двести тридцать три.

Она подсчитала, нахмурившись.

— Ты был молод, когда произошло восстание? И уже командовал легионом? — Неудавшееся восстание ангелов произошло двести лет назад; он был бы невероятно молод — по меркам Ванов-чтобы возглавить его.

— Мои способности сделали меня бесценным для людей. — Он поднял руку, и молния сверкнула вокруг его пальцев. — Слишком хорошо умею убивать. — Она хмыкнула в знак согласия. Хант посмотрел на нее.

— Ты когда-нибудь убивала раньше?

— Да.

В его глазах вспыхнуло удивление. Но она не хотела вдаваться в подробности о том, что случилось с Даникой в выпускном классе, из-за чего они обе оказались в больнице, ее рука была сломана, а украденный мотоцикл превратился в металлолом.

— БиБи, перестань быть загадочной, — вмешалась Лехаба с другого конца библиотеки. — Я уже много лет хочу узнать, Ати, но она никогда не рассказывает об этом.

— Оставь это, Лехаба. — Воспоминания о той поездке ошеломили ее. Улыбающееся лицо Даники на больничной койке рядом с ней. Как Торн нес Данику вверх по лестнице их общежития, когда они вернулись домой, несмотря на ее протесты. Как стая суетилась вокруг них целую неделю, как Натали и Зельда однажды ночью выгнали мужчин, чтобы устроить кинофестиваль только для девочек. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло между ней и Даникой во время той поездки. Последний барьер, который пал, истина была обнажена.

Я люблю тебя, Брайс. Мне очень жаль.

Закрой глаза, Даника.

В ее груди открылась дыра, зияющая и воющая.

Лехаба все еще ворчала. Но Хант не сводил глаз с лица Брайс.

— Какое счастливое воспоминание осталось у тебя о Данике от последней недели ее жизни?

Кровь застучала по всему ее телу.

— Я… у меня их много с той недели.

— Выбери одно, и мы начнем с него.

— Так вот как ты заставляешь свидетелей говорить?

Он откинулся на спинку сиденья, расправив крылья.

— Именно так мы с тобой и составим этот список.

Она взвешивала его взгляд, его твердое, волнующее присутствие. Она судорожно сглотнула.

— Татуировка на моей спине… мы с ней сделали ее на той неделе. Как-то вечером мы напились в хлам, и я была настолько не в себе, что даже не знала, что за хрень она нарисовала у меня на спине, пока не оправилась от похмелья.

Его губы дрогнули.

— По крайней мере, я надеюсь, что это было что-то приличное.

Ее грудь заболела, но она улыбнулась.

— Так оно и есть.

Хант подался вперед и постучал пальцем по бумаге.

— Запиши его.

Она так и сделала.

— Что Даника делала в тот день, прежде чем ты сделала татуировку?

Вопрос прозвучал спокойно, но он взвешивал каждое ее движение. Как будто он читал что-то, оценивая что-то, чего она не могла видеть.

Желая избежать этого слишком внимательного взгляда, Брайс взяла ручку и начала писать, одно воспоминание за другим. Она продолжала писать свои воспоминания о местонахождении Даники на той неделе: то глупое желание у старых квадратных ворот, пицца, которую они с Даникой съели, стоя у прилавка магазина, потягивая пиво из бутылок и болтая о всякой ерунде; парикмахерская, где Брайс листала журналы сплетен, пока Даника подкрашивала свои фиолетовые, синие и розовые пряди; продуктовый магазин в двух кварталах отсюда, где они с Торном нашли Данику, набивавшую рот чипсами, за которые она еще не заплатила, и дразнившую ее в течение нескольких часов после этого; поле для игры в солнечный мяч, где они с Даникой глазели на горячих игроков команды Итана во время тренировки и называли их чурками… она продолжала писать и писать, пока стены снова не сжались.

Ее колено неумолимо подпрыгивало под столом.

— Я думаю, мы можем остановиться на сегодня.

Хант открыл было рот, чтобы взглянуть на список, но тут зазвонил ее телефон.