Дом Земли и Крови (ЛП)

Их глаза снова встретились, и она взглянула на его губы, такие близкие к ее губам, такие идеально очерченные. На его глаза, которые теперь так пристально смотрели в ее собственные.

Все это произошло не просто так. Она в это верила. В это и в него самого.

И хотя путь, на который ее толкнули, был по-королевски испорчен и вел ее через лишенные света залы горя и отчаяния… здесь, здесь перед ней был свет. Истинный свет. То, к чему она стремилась во время подъема.

И она хотела, чтобы этот свет поцеловал ее. Сейчас.

Хотелось поцеловать его в ответ и сказать Сиринкс, чтобы она немного подождала в своем ящике.

Темные глаза Ханта стали почти дикими. Как будто он мог прочесть эти мысли на ее лице, в ее запахе.

— У нас есть кое-какие незаконченные дела, Квинлан, — сказал он грубым голосом. Он бросил взгляд на Сиринкс, и химера спрыгнула с кровати и побежала в зал, виляя львиным хвостом, как бы говоря: нашли время.

Когда Брайс снова посмотрела на Ханта, она заметила, что он сосредоточился на ее губах. И стал гиперактивен от того, что она сидела у него на коленях. На кровати. Судя по твердости, которая начала упираться в ее зад, она знала, что он тоже это понял.

Они по-прежнему молча смотрели друг на друга.

Поэтому Брайс слегка пошевелилась на его эрекции, извлекая из него шипение. Она фыркнула от смеха.

— Я бросаю на тебя один тлеющий взгляд, и ты уже… что ты сказал мне несколько недель назад? Горячий и озабоченный?

Одна из его рук снова прошлась вниз по ее спине, стараясь проникнуть в каждый дюйм ее тела.

— Мне было жарко, и я уже давно беспокоюсь за тебя. — Его рука замерла на ее талии, а большой палец начал нежно, мучительно поглаживать ее грудную клетку. С каждым взмахом боль между ее ног усиливалась.

Хант медленно улыбнулся, словно прекрасно понимая это. Затем он наклонился и поцеловал ее в нижнюю часть подбородка.

— Ты готова сделать это? — спросил он, уткнувшись в ее раскрасневшуюся кожу.

— О боги, да, — выдохнула она. И когда он поцеловал ее прямо под ухом, заставив слегка выгнуть спину, она сказала: — Я помню, как ты обещал трахать меня, пока я не забуду свое собственное имя.

Он двигал бедрами, втискивая в нее свой член, обжигая ее, даже несмотря на то, что одежда все еще была между ними.

— Если это то, что ты хочешь, милая, то я дам тебе это.

О боги! Ей никак не удавалось глубоко вздохнуть. Она не могла думать о его блуждающем рте на ее шее, о его руках и об этом огромном, красивом члене, впивающемся в нее. Она должна была впустить его в себя. Прямо сейчас. Ей нужно было чувствовать его, чувствовать его тепло и силу вокруг себя. В ней.

Брайс переместилась, чтобы оседлать его колени. Она встретилась с ним всем, удовлетворенная тем, что его дыхание было таким же неровным, как и ее собственное. Его руки обхватили ее талию, большие пальцы поглаживали, поглаживали, поглаживали, как будто он был двигателем, готовым взреветь и начать движение по ее команде.

Брайс наклонилась и коснулся губами ее губ. Один раз. Второй.

Хант начал дрожать от силы своего сдерживания, когда позволил ей исследовать его рот.

Но она отстранилась, встретив его затуманенный, горящий взгляд. Слова, которые она хотела сказать, застряли у нее в горле, и она надеялась, что он поймет их, когда она поцеловала его теперь уже чистый лоб. Набросала линию нежных, скользящих поцелуев на каждом дюйме, где была татуировка.

Хант убрал дрожащую руку с ее талии и положил ее на колотящееся сердце.

Она судорожно сглотнула, с удивлением обнаружив, что у нее щиплет глаза. Удивилась, увидев, что и в его глазах появилось серебро. Они сделали это, они были здесь. Вместе.

Хант наклонился и накрыл ее губы своими губами. Она встретила его на полпути, обвив руками его шею и зарывшись пальцами в густые шелковистые волосы.

Пронзительный звон наполнил квартиру.

Она могла не обращать на это внимания, не обращать внимания на весь мир…

Звонок из… дома.

Брайс отстранилась, тяжело дыша.

— Да, ладно? — Голос Ханта был гортанным.

Да. Не. Может быть.

Звонок из… дома.

— Она просто будет звонить, пока я не возьму трубку, — пробормотала Брайс.

Ее конечности затекли, когда она слезла с колен Ханта, а его пальцы скользнули по ее спине, когда она встала. Она старалась не думать об обещании, заключенном в этом прикосновении, как будто он так же неохотно отпускал ее, как и она его.

Она побежала в большую комнату и сняла трубку телефона, прежде чем звонок перешел на аудиотрансляцию.

— Брайс? — Ее мама плакала. Этого было достаточно, чтобы вылить ведро ледяной воды на любое затянувшееся возбуждение. — Брайс?

Она выдохнула, вернулась в спальню и бросила на Ханта извиняющийся взгляд, от которого он отмахнулся, прежде чем снова плюхнуться на кровать, шурша крыльями.

— Привет, Мам.

Мамины рыдания грозили заставить ее начать плакать, поэтому она продолжала двигаться, направляясь в ванную. Она была грязной — ее розовые кроссовки были почти черными, брюки порваны и окровавлены, рубашка почти в лохмотьях. По-видимому, первый свет не зашел так далеко только в том, чтобы все исправить.

— С тобой все в порядке? Ты в безопасности?