Дом Земли и Крови (ЛП)

Просто кучка наркоманов. Именно это и имел в виду Хант. Они с Даникой были не лучше двух наркоманов, вдыхавших и нюхавших все, что попадалось под руку.

Все было совсем не так. Такого еще никогда не было. Это было глупо, но это было для развлечения, для отвлечения и освобождения, а не для чего-то темного…

Ее трясло так сильно, что казалось, вот-вот сломаются кости.

Рун сжал ее еще крепче, как будто мог удержать вместе.

Хант, должно быть, знал, что она была близка к тому, чтобы узнать правду, когда она показывала ему то видео. Так что он наврал ей о счастливом конце для них двоих, о будущем для них, отвлек ее своим ртом и руками. А потом, как один из триариев, он получил предупреждение от ее старого домовладельца о ее просьбе посетить квартиру — и улизнул, позволив ей думать, что он спит. Вероятно, вспышка его молнии разожгла пламя.

Она вспомнила, как водяная нимфа говорила, что никаких жертв не было — неужели какая-то толика порядочности в Ханте заставила его включить пожарную сигнализацию, чтобы предупредить людей? Она должна была поверить в это.

Но как только Хант сжег здание дотла, так что не осталось даже намека на улики, он встретился с Королевой гадюк, чтобы выторговать то, что ему было нужно для подпитки своего восстания. Она не верила его бредням о выходе из сделки. Ни на одно мгновение. Он знал, что мир боли вот-вот обрушится на него. Он бы сказал все, что угодно.

Даника убила стаю Дьяволов. Убила Торна и Коннора. А потом и себя.

И теперь Даника жила, позорясь, среди мавзолеев спящего города. Страдающая. Из-за Брайс.

Но это была неправда. Это не могло быть правдой.

К тому времени, как Фьюри вернулась, Брайс уже несколько часов смотрела на одну и ту же точку на стене. Рун оставил ее на диване, чтобы поговорить с Акстар на кухне.

Но Брайс все равно слышала их шепот.

— Аталар в одной из камер предварительного заключения под Комициумом, — сказала Фьюри.

— Мика не казнил его?

— Нет. Юстиниан и Виктория… он распял ангела и сделал какое-то хреновое дерьмо с призраком.

— Они мертвы?

— Хуже. Юстиниан все еще истекает кровью в вестибюле Комициума. Они дали ему немного дерьма, чтобы замедлить его выздоровление. Он умрет достаточно скоро, если ему повезет.

— А как насчет призрака?

— Мика вырвал ее из тела и засунул ее сущность в стеклянную коробку. Поставил ее под телом Юстиниана. Ходят слухи, что он собирается сбросить коробку — Викторию — в канаву Мелиноэ и позволить ей упасть прямо на дно моря, чтобы та сошла с ума от изоляции и темноты.

— Чертова Хель. Ты ничего не можешь сделать?

— Они предатели Республики. Они были пойманы на заговоре против него. Так что-нет.

— Но ведь Аталар не распят рядом с Юстинианом?

— Я думаю, что Мика придумал для него другое наказание. Нечто худшее.

— Что может быть хуже того, что переживают те двое?

Долгая, ужасная пауза.

— Очень многое, Рун Данаан.

Брайс позволила этим словам захлестнуть ее с головой. Она села на диван и уставилась в темный экран телевизора. И уставилась в черную яму внутри себя.

ЧАСТЬ 4. УЩЕЛЬЕ.

Глава 68

По какой-то причине Хант ожидал увидеть каменное подземелье.

Он не знал почему, поскольку бессчетное количество раз сидел в этих камерах под Комициумом, чтобы оставить в живых тех немногих врагов, которых Мика хотел оставить в живых, но он каким-то образом представлял себе, что его пленение будет отражением того, что произошло в Пангере: темные, грязные подземелья Астери, те, что были так похожи во дворце Сандриэль.

Только не эта белая клетка, хромированные прутья которой гудели от магии, чтобы свести на нет его собственную. Экран на стене коридора показывал изображение атриума Комициума: одно тело, прикрепленное шипами к железному распятию и стеклянный ящик, покрытый капающей кровью, с его ног.

Юстиниан все еще стонал время от времени, его пальцы ног или рук подергивались, когда он медленно задыхался, его тело пыталось и не могло исцелить измученные легкие. Его крылья уже были отрезаны. Оставлены на мраморном полу под ним.

Виктория, ее сущность, невидимая в этом стеклянном ящике, была вынуждена наблюдать. Терпеть кровь Юстиниана, капающую на крышку ее сосуда.

Хант сидел на маленькой койке и каждую секунду наблюдал за тем, что с ними сделали. Как кричала Виктория, когда Мика вырвал ее из тела, в котором она была заперта так долго. Как сражался Юстиниан, даже когда они прижимали его озверевшее тело к распятию, даже когда железные шипы вонзались в него. Даже когда они подняли распятие, и он начал кричать от боли.

В конце коридора с лязгом отворилась дверь. Хант не поднялся с койки, чтобы посмотреть, кто к нему подошел. Рана на виске зажила, но он даже не потрудился смыть кровь, стекавшую по щеке и подбородку.

Шаги по коридору были ровными и неторопливыми. Исайя.

Хант остался сидеть, а его старый товарищ остановился перед решеткой.

— Причина. — В этом красивом лице не было ничего очаровательного, ничего теплого. Только гнев, усталость и страх.

— Потому что в какой-то момент это должно прекратиться, — сказал Хант, зная о каждой камере и не заботясь о ней.