Дом Земли и Крови (ЛП)

— Я знаю, что люди этого не понимают. Просто… когда это случилось, во мне погас свет. Даника не была мне ни сестрой, ни любовницей. Но она была единственным человеком, рядом с которым я могла быть самой собой и никогда не чувствовать себя осужденной. Единственный человек, который всегда брал трубку или перезванивал мне. Она была единственным человеком, который заставлял меня чувствовать себя храброй, потому что независимо от того, что случилась, независимо от того, насколько плохо, неловко или дерьмово это было, я знала, что она была рядом. Что если все пойдет к Хель, я смогу поговорить с ней, и все будет хорошо.

Ее глаза блестели, и все, что он мог сделать, — это не пересечь разделявшие их несколько футов и не схватить ее за руку, когда она продолжила.

— Но это… это не нормально. Я никогда больше не буду с ней разговаривать. Я думаю, что люди ожидают, что я уже покончу с этим. Каждый раз, когда я приближаюсь к истине моей новой реальности, я хочу снова выйти в космос. Чтобы не нужно было быть собой. Я больше не могу танцевать, потому что это напоминает мне о ней — обо всех танцах, которые мы танцевали вместе в клубах, на улицах, в нашей квартире или общежитии. Я больше не позволю себе танцевать, потому что это приносило мне радость, и… и я не хотела, не хочу чувствовать эти вещи. — Она судорожно сглотнула. — Я знаю, что это звучит жалко.

— Это не так, — тихо сказал он.

— Мне очень жаль, что я бросила свой багаж тебе на колени.

Уголок его рта приподнялся.

— Ты можешь бросить свой багаж мне на колени в любое время, Квинлан.

Она фыркнула и покачала головой.

— В твоих устах это прозвучало отвратительно.

— Ты первая это сказала. — Ее губы дрогнули. Черт возьми, если эта улыбка не заставила его грудь напрячься.

Но Хант просто сказал:

— Я знаю, что ты будешь продолжать идти вперед, Квинлан, даже если это будет отстойно.

— А почему ты так уверен в этом?

Его ноги были бесшумны, когда он пересек кухню. Она запрокинула голову, чтобы выдержать его пристальный взгляд.

— Потому что ты притворяешься непочтительной и ленивой, но в глубине души ты не сдаешься. Потому что ты знаешь, что если ты это сделаешь, то они победят. Все осиные дыры, как ты их назвала, победят. Так что живи, и живи хорошо — это самый большой трах, который ты можешь им задать.

— Вот почему ты все еще борешься.

Он провел рукой по татуировке на лбу.

— Да.

Она хмыкнула, снова помешивая смесь на сковороде.

— Ну что ж, Аталар. Думаю, мы с тобой еще какое-то время побудем в окопах.

Он улыбнулся ей так открыто, как уже давно ни с кем не осмеливался.

— Знаешь, — сказал он, — мне кажется, мне нравится, как это звучит.

Ее глаза потеплели еще больше, а на веснушчатых щеках появился румянец.

— Ты сказал дома. В баре.

Так оно и было. Он старался не думать об этом.

— Я знаю, что ты должен жить в казарме или там, где настаивает Мика, но если мы каким-то образом раскроем это дело… эта комната твоя, если ты этого хочешь.

Это предложение пронзило его насквозь. И он не мог придумать ни единого слова, кроме «спасибо.» Это было все, что было необходимо, — понял он.

Рис закончил вариться, и она разделила его на две миски, прежде чем вылить сверху мясную смесь. Она протянула ему одну из них.

— Ничего изысканного, но… Прости меня за то, что было раньше.

Хант внимательно рассматривал дымящуюся груду мяса и риса. Он видел, как собакам подавали более причудливые блюда. Но он слегка улыбнулся, и его грудь снова необъяснимо сжалась.

— Извинения приняты, Квинлан.

***

На комоде у нее сидела кошка.

Усталость давила на ее веки так сильно, что она едва могла их поднять.

Глаза, как небо перед рассветом, пригвоздили ее к месту.

Что ослепило Оракула, Брайс Квинлан?

Ее рот сложился в слово, но сон снова притянул ее в свои объятия.

Голубые глаза кота сверкнули. Что ослепило Оракула?

Она изо всех сил старалась не закрывать глаза на этот вопрос.

— Ты же знаешь, — попыталась сказать она.

Единственная дочь Осеннего Короля-выброшена, как мусор.

Кот либо догадался об этом в храме много лет назад, либо последовал за ней домой, чтобы подтвердить, на чью виллу она пыталась проникнуть.

Он убьет меня, если узнает.

Кот лизнул лапу. Сделай переброс.

Она снова попыталась заговорить. Сон крепко держал ее, но в конце концов она справилась,

и что дальше?

Усы кота дрогнули. Я говорил тебе. Иди и найди меня.

Ее веки опустились — последнее погружение в сон. Зачем?

Кот склонил голову набок. Так мы сможем закончить это дело.

Глава 53

На следующее утро все еще шел дождь, и Брайс решила, что это дурное предзнаменование.

Сегодня точно случится полный отстой. Прошлая ночь была отвратительной.