Дом восходящего солнца

— Давай в окно смотреть, — предложил спутник: — Обожаю отечественные пейзажи. Есть в них, что-то доверительное.

Через вагон от них иностранные господа, успевшие уже захмелеть от забористого, черного пива, взвыли раскатистые тирольские куплеты. Малой и Скелет старательно, как могли, им подпевали, Кореец и Хуан осоловело, таращились в журнал Огонек, а Герда примеряла только что выменянную у немцев на значок с портретом Вождя футболку.

— Мне надоело смотреть в окно, — пожаловалась Саша своему спутнику и попросила: — Хоть расскажи чего нибудь.

— Рассказать? — согласился Солнце: — Хорошо. Я сейчас с тобой поделюсь мудростью, услышав которую ты совершенно поменяешь свои наивные представления об окружающем мире и по праву займешь достойное место в голенастой череде героев планеты. Итак: Бессмертен только мертвый. Хороша дорога, которая не имеет конца. И тому подобная чушь. Можно комбинировать. Например: Бессмертен — кто не имеет конца. Хороша дорога только мертвому. В зависимости от ситуации ты можешь добавлять туда восклицания. Предположим: Эх, бессмертен только мертвый! Ух, хороша дорога, которая не имеет конца!

— Перестань, — обиделась девушка.

— Прости, — извинился молодой человек: Но лучший разговор — молчание.

— Это и есть философия настоящего хиппи?

— Боюсь, что нет.

— Ну ты ведь хиппи?

— Боюсь, что да, — Солнце посмотрел на часы и предложил: — Пойдем в тамбур, скоро Столбы. Там мы простоим пятнадцать минут.

— Что такое Столбы? — не поняла Саша.

— Нечто вроде голубиной почты, — ответил он.

— Папа был прав, когда называл меня дурой. — неожиданно призналась она.

— Ты о хиппи? — переспросил Солнце.

— О Болгарии, — сказала девушка.

— Прости, — извинился молодой человек и объяснил: — Просто я должен был принять одно очень важное решения, и я думал.

— Ты инопланетянин? — столь же неожиданно поинтересовалась Саша.

— Нет, не думаю, — серьезно ответил он.

— Ладно, — смирилась девушка и предложила: — Хочешь, я тебе покажу воробушка?

— Покажи, — согласился молодой человек. Девушка вытянула губы трубочкой, высунула сквозь них язык и объяснила спутнику: Это воробушек, только сзади.

— Здорово! — засмеялся он. Внизу, под вагоном, что-то загрохотало, и поезд начал снижать скорость. Солнце выглянул в окно и сообщил: — Столбы.

На платформе она столкнулись с Малым.

— Я весь изнервничался уже, — сходу наврал он, надвинул тирольскую шляпу на затылок и зашагал, куда-то за амбар. Молодые люди двинулись вслед за ним. За чередой металлизированных щитов, изрисованных надписями, предостерегающими неосмотрительных пешеходов от столкновения с электровозом, открывалось пространство, окруженное со всех сторон ржавыми каркасами списанных грузовиков, в центре высились две пустые водонапорные вышки.

— Столбы, — показал на вышки Солнце и пошел к уже собравшимся у них ребятам. Саша неторопливо пошла за ним. Жестяные, уже ветхие от ржавчины листы пестрели разноцветными надписями:

Кекс — снимай ермолку;

Отдай феню Генри. Пандус. 1970 г.;

Сталкер — донецкая система не забудет тебя. 1972 г.;

Если увидите Генку Маклая, передайте, — у него сестра утонула.

— Сталкер уехал, — констатировал Хуан.

— Уехал, — горестно поддержал его Скелет и шлепнул ладонью по башне. Ее жестяное чрево гулко отозвалось на удар и над соседними тополями, с криками взвилась в небо стая ворон. За ним хлопнул и Хуан, а вслед и остальные. Потом все достали бутылки портвейна и молча приложились к ним. Солнце в один глоток отпил половину бутылки и передал ее Саше.

— Да ты что! Я не смогу, — заартачилась девушка.

— Ну ты хотя бы попробуй, все нужно пробовать, — посоветовал ей молодой человек. Она закрыла глаза, приложила к губам горлышко бутылки и мужественно принялась, глоток за глотком, пить. Следует отметить, что последний глоток она сделала уже не без удовольствия.

— У тебя большие таланты, — заметил Солнце, когда она вернула ему опустошенный сосуд. Раскрасневшаяся Саша хотела, было, что-то сказать, но поезд издал характерный перестук, и молодые люди, не сговариваясь, побежали к распахнутым дверям своего вагона.

— Не обижайся. Давай поспим?! — попросил в поезде молодой человек.

— Ну ик давай ик, хотя ик честно ик сказать ик я ик собиралась ик тебе ик отдаться ик, но раз ты ик такой ик соня.., — через слово, икая, нехотя согласилась девушка, и всю оставшуюся часть пути они спали.

Утром, наконец, за очередным поворотом железнодорожного полотна, словно по мановению волшебной палочки, пахнуло свежим ветром, и показалась ультрамариновая полоска моря. Саша, словно зачарованная, прилипла к окну и следила, как на скалистый берег накатывают миниатюрные, на таком расстоянии, хрустальные волны. — Море, — шепнула она и положила на плеча спутнику голову.

— Море, — согласился Солнце.

Ближе к вечеру Малой постучался свежеобскобленные ворота и, заглянув в щель между досками, заорал:

— Баба Оля! Мать родная! Я вернулся! Привез тебе гостинцы! Во дворе громыхнула цепь, и раздался хрипатый собачий лай.

— О, и Пацифик жив! Узнал, — радостно зашумели ребята. Ворота приоткрылись, и на улицу выглянула щербатая с хищным орлиным носом.