Дом в Порубежье

Затем, через восемь месяцев после нашей женитьбы, в ее жизни появился новый интерес. Она шепотом сообщила мне о нем, и мы, без жалоб сносившие свое одиночество, теперь с нетерпением ожидали появления нового существа. Оно связало нас и давало надежду на то, что мы, когда постареем, не будем одни. Постареем! Не успел я подумать о старости, как неожиданная мысль, как гром среди ясного неба, поразила меня: ПИЩА! До сих пор я считал себя почти мертвецом и потому заботился лишь о своих самых насущных нуждах, каждый день возникавших у меня. Одиночество этого необъятного Травяного мира стало моим проклятием, притупившим мои способности, и поэтому мною овладела апатия. Однако, после того как я услышал застенчивый шепот жены, все изменилось.

Я сразу же занялся поисками провизии. Среди груза, в основном «общего» характера, я обнаружил консервы, которые я осторожно сложил на одной стороне. В поисках провизии я облазил все судно. На это у меня ушло почти полгода, и после завершения этого нелегкого труда я, произведя на бумаге ряд вычислений, пришел к выводу, что припасов нам троим хватит лет на пятнадцать-семнадцать. Точнее я подсчитать не мог, поскольку не знал, сколько еды требуется растущему ребенку. Впрочем, продуктов в любом случае хватит только на семнадцать лет. Семнадцать лет! А потом…

Насчет воды я не беспокоюсь; я соединил брезентовой трубой большой парусиновый бочонок с резервуаром, и после каждого дождя беру оттуда воду, которая никак не кончается.

Ребенок родился почти пять месяцев назад. Это красивая маленькая девочка, а ее мама кажется на седьмом небе от счастья. Я тоже мог бы быть счастлив, как и они, если бы не мысль о том, что случится через семнадцать лет. Правда, мы, возможно, к тому времени давно уже будем мертвы, но если нет, то наша девочка превратится в подростка — а в этом возрасте вечно хочется есть.

Если бы кто-нибудь из нас умер — но нет! Многое может произойти за эти семнадцать лет. Я подожду.

Придуманный мною способ отправки этого послания, коему скопления водорослей не станут непреодолимым препятствием, скорее всего увенчается успехом. Я сконструировал небольшой воздушный шар и прикрепил к нему небольшой бочонок, куда поместил это письмо. Ветер быстро унесет его отсюда.

Если оно когда-нибудь попадет в руки цивилизованных людей, то они увидят, что отправлено оно…» (Далее следовал адрес, который почему-то почти весь смыло. Затем следовала подпись автора). «Артур Самуэль Филипс».

Капитан шхуны посмотрел на Джока, когда тот дочитал письмо. «Провизии на семнадцать лет, — задумчиво пробормотал он. — А оно было написано где-то лет двадцать девять назад!» Он несколько раз качнул головой и воскликнул: «Бедняги! Как давно это было, Джок, — как давно!»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

НОВЫЕ СВЕДЕНИЯ О «ДОМОСЕДЕ»

В августе 1902 года капитан Бейтман со шхуны «Агнес» подобрал в море небольшой бочонок, на котором краской было написано наполовину стершееся слово. Наконец ему удалось его разобрать — «Домосед», название парусного судна, вышедшего из Лондона в ноябре 1873 года и с тех пор не подававшего о себе вестей.

Капитан Бейтман вскрыл бочонок и обнаружил в нем завернутый в клеенку сверток с исписанными листами. Когда их прочитали, то оказалось, что в них говорится о судьбе «Домоседа», затерянного в безлюдных просторах Саргассова моря. Они были написаны неким Артуром Самуэлем Филипсом, пассажиром этого судна; из них капитану Бейтману удалось узнать, что парусник, лишившись мачт, находится в самом сердце ужасного Саргассова моря и что все члены экипажа погибли — одни во время шторма, занесшего их туда, другие — при попытке вызволить судно из плена окружавших их со всех сторон скоплений водорослей.

Выжить удалось только мистеру Филипсу и дочери капитана, которых умирающий капитан сочетал узами брака. У них родилась дочь, и в конце послания автор трогательно упоминал о том, что они опасаются того, что у них когда-нибудь закончится провизия.

Немногое еще можно добавить к этому. Эта история попала почти во все газеты и вызвала широкий отклик. Пошли даже разговоры о спасательной экспедиции, но они ничем не кончились главным образом потому, что никто не знал, где на широких просторах огромного Саргассова моря искать это судно. И мало-помалу вопрос о посылке спасательной экспедиции забылся.