Дом в Мансуровском

А она ничего, нагонит! И книги, что стоят в книжных шкафах, прочитает, и в классической музыке постарается что-то понять. А сейчас альбомы по живописи, которых у Саши множество, втихаря изучает. Сядет в кресло и листает, вглядывается. А как иначе? Жена должна соответствовать мужу, чтобы он ее не стыдился.

Вот интересно, а Катенька соответствовала? Она ведь тоже не из графьев. Правда, университет окончила и в аспирантуру прошла. Куда ей, Асе, до Катеньки…

Ася часто разглядывала фотографии своей предшественницы. Красивая. Лицо тонкое, нежное, будто фарфоровое, глаза умные и печальные, словно знала свою судьбу. Бедная.

Протирая Катин портрет, Ася тихо шептала:

– Ты не волнуйся, Катя! Я твоих девочек не обижаю! – И смущенно добавляла: – Ну, в смысле, наших.

С мужем она никогда не спорила. «Настоящая восточная жена», – смеялся профессор. Нет, дело не в воспитании – вон ее сестрица Зухра! Такой рот на своего открывает – стены трясутся! И мама не из робких, всегда отца на место ставила. Не в этом дело. Просто Саша умнее ее. Старше и образованнее. Он для нее авторитет. И, кстати, ей это нравится – во всем слушаться мужа.

Правда, есть одно, что ее беспокоит – ребеночек. Очень хочется маленького. Мальчика, их общего мальчика. И пусть он будет похож на Сашу. Такой же умный и такой же красивый, светловолосый, кудрявый.

Но с маленьким не получалось. К районному врачу Ася пошла, не предупредив мужа, зачем ему заранее нервничать? Тот осмотрел ее, назначил анализы и развел руками:

– Все нормально, вы абсолютно здоровы, никакой патологии. Возможно, дело в вашем супруге, обследовать нужно его. Приводите.

Ася покачала головой:

– Что вы, нет! У него двое детей. Да он и не пойдет.

– Ну тогда положитесь на Бога, как решат там, наверху! – И, подняв указательный палец, врач посмотрела на потолок. – Знаете, так бывает. Много лет ничего, а потом, когда уже никто и не ждет, все и случается. В общем, надо надеяться!

Ася надеялась. Первые годы надеялась. А спустя лет семь или восемь думать об этом перестала. Что душу травить? В конце концов, у нее есть Маруся и Юля. Ее дочки. И пусть кто-нибудь возразит! Марусю Ася любила до самозабвения, а вот старшую, Юлю, побаивалась. Точнее – не связывалась с ней, в конфликты не вступала, остерегалась. Но и с Юлькой отношения постепенно наладились – после некоторых событий она стала мачехе доверять.

А события были такие – Юлька подралась с мальчиком из соседнего класса. Подралась за дело, мальчишка был из трусов и подлецов, получил по заслугам. Тогда в кабинете директора старшую Ася отстояла. Но расслабиться Юлька не позволяла – то, играя в мяч, разбила стекло на первом этаже. То нахамила училке по биологии, хотя та, честно говоря, была полной дурой, но все же учительница.

На Юльку жаловались мамаши ее одноклассниц, уверяя директора, что Ниточкина всеми командует. Директриса, по счастью, была человеком вменяемым и, зная Юлькину судьбу, ее выгораживала.

Но главное – Ася ничего не рассказывала мужу. Не стучала – как говорила Юлька, а разбиралась сама, и Юлька это ценила.

Если для Маруси Ася была матерью, то для Юльки, скорее, подружкой.

А вообще, в их семье, не считая небольших огорчений, все было прекрасно. У девчонок случались ссоры, куда же без них, но ангел-Маруся всегда уступала сестре, и все быстро забывалось.

– Разные темпераменты – говорил профессор. – Знаешь, им ведь обеим будет непросто – Марусе, с ее вечным соглашательством, и Юльке, с ее буйным нравом. Только одно меня беспокоит, мне кажется, Маруся всегда будет около. Около кого-то. Сейчас около Юленьки, потом около подружек. А дальше… А дальше мужчины.

– Да разве это плохо? – пыталась успокоить мужа Ася. – По нашим традициям, жена всегда около. – И со смехом добавляла: – Ну если не брать мою маму!

С сестрами Ася никогда не была особенно близка. Знала – они ей завидовали, особенно старшая Латифа. Еще бы – такого мужа ухватила! А какую квартиру! Только мама все понимала и ругала сестер: «Дуры вы, девки! Дуры, что завидуете. Асе непросто. Две девочки при нем, две сиротки. У старшей характер. Да и муж, Александр Евгенич, не молод. Да, человек культурный и ученый, но все ученые странные, все непростые. Человек он, конечно, хороший, да и к нам со всем уважением, но другой, непонятный. Я при нем стесняюсь, – признавалась Альфия Закировна – неловко мне при профессоре. Вроде зять, а робею».

А что бы было, если бы Аська вышла за своего, за такого же, из их круга, за слесаря или за водителя, как сестры? За такого же, как они, понятного и простого? Да кто знает… У Латифы муж из своих, татарин, водитель. Мусульманин, а пьющий. Сильно пьющий, хоть их вера это запрещает. К тому же грубиян, хам, можно сказать. Может послать Латифу подальше, а может и тарелку об пол разбить. Не повезло старшей, не повезло. Два сына у нее, и оба разгильдяи. Учиться не хотят, курят, матерятся, грубят. В ее детстве такого не было. Сказать грубое слово старшему? Не встать, когда входят родители? Отказаться от работы? Такое и в голову б не пришло.