Дом в Мансуровском

Она не знает, опыта не было, попробовать не довелось. Юля ненавидит слово «авось», но что остается? Она постарается быть хорошей женой, постарается полюбить. Но она не Маруська, не фантазерка, которая может себе все напридумывать. С Маруськой все ясно – она и в маму, и в отца. А Юля явно выпадает из галереи семейных портретов. Считается, что она в бабушку Галю, резкая, смелая, бескомпромиссная. Хотя насчет последнего есть большие сомнения – на компромисс с собственной совестью Юля согласна.

Ладно, долой сомнения, рефлексию и прочие сопли, до свадьбы еще ого-го! А впереди Новый год, и они с Игорем едут на дачу к друзьям, черт-те куда, в сторону от Загорска, в глухую деревню и несусветную глушь. Игорь говорит о предстоящей поездке взахлеб, это давний и многолетний обычай, собираются несколько семейных пар, самые близкие друзья. Маленький деревенский дом, настоящая русская печка. Кругом лес и тишина до звона в ушах. И такая красота, от которой щемит сердце. К красоте прилагаются домашние помидорчики с огурчиками из погреба, жареный гусь и пироги с земляничным вареньем, и песни под гитару, и долгие разговоры. А еще настоящая пуховая перина, и валенки, и тулуп! И запах сена в горнице, куда их положат. И их объятия.

И потом, у нее есть работа. Много интересной работы. Юля пишет о новых людях, смелых и креативных, честных и по-хорошему одержимых, о тех, кто хочет изменить страну. Бывают и командировки, но Юля сама выбирает города и героев.

В середине декабря она наконец уехала в мурманскую командировку. От своих дату держала в секрете, вдруг не получится?

Три дня в Мурманске, с утра до вечера бесконечные интервью и разговоры, бесконечный, чтобы не свалиться, черный кофе. Нормально поесть было некогда – хватала то плюшку, то вафли, то бутерброд, и снова кофе, кофе… И все равно болела голова. Холод такой, что впервые в жизни надела шапку. Ладно шапку – под шапку поддела платок! Видок был тот еще, даже сфотографировалась для смеха. По самые очи замотана шарфом, ворсинки от пряжи лезли в нос, в рот и в глаза, Юля чертыхалась и отплевывалась. Вот вам Север! Ну и дура наша Маруська! Как здесь можно жить? В гостинице топили изо всех сил, но это не помогало – до батареи не дотронешься, а из окон свистит. Она пожаловалась, и ей принесли старое колючее верблюжье одеяло, свернули и положили на подоконник. Даже в столовой Юля сидела в куртке и шарфе. Суп и чай остывали моментально – вот поди согрейся. Горячее предлагали везде, куда бы она ни приходила.

Наконец дела закончились, наброски статьи были сделаны, и Юля ждала разрешения на въезд в поселок. Только бы дали. «Дадут, – убеждали ее. – Во-первых, родная сестра. А во-вторых – столичный корреспондент, кому охота связываться?» Каждый день она разговаривала с Игорем.

– Привет, женишок! Не передумал? Как у меня? Отлично. Мерзну, как поросенок в Петров день, боюсь, что нос отвалится. Беречь, потому что красивый? Ха-ха, издеваешься? Нос точно не самая сильная моя сторона! Ну ладно, постараюсь. И все остальное тоже? А что конкретно? А, все! Ну будем надеяться. Конечно, соскучилась! И по тебе в том числе! Ладно, шутка. Да нет, честно, соскучилась! И ты там скучай! Так и делаешь? Ну молодец, кто в тебе сомневался! Через четыре дня увидимся! Конечно, пролетят! Все, целую. Крепко, не сомневайся, пока.

Клала трубку, и хотелось реветь. Короче, последняя дура. Себя было жалко. Не его, а себя. В этом вся она, Юля Ниточкина. И кто считает ее умной женщиной?

* * *

Рвало сильно. Переела, сейчас так есть нельзя! Маруся сидела на кухне. В комнату не шла – что, если опять? Если не добежит, не успеет?

Не дай бог разбудить Юльку! Мало не покажется. Странно, что сестра не заметила. Впрочем, Маруся прикрылась: широкая кофта-размахайка, штаны на два размера больше. И все-таки странно. Ведь так очевидно! Были минуты, когда сестра смотрела внимательно, как будто догадывалась, но нет, не заметила. Если бы Юлька заметила точно бы не промолчала! И девочек Маруся предупредила. Что волновать своих, чем они могут помочь? Сильно закололо в боку, так сильно, что Маруся громко охнула, застонала, согнулась, схватилась за живот. Больно. Тонус матки. Больно и опасно. Таблетки заканчиваются, и в аптеке их нет. Надо в город, но и там может не быть. В город собирается Лида, а Лида достанет из-под земли, на нее можно рассчитывать.

Боль не отпускала, а перемещалась – вверх, вниз, вбок. А вот тошнить перестало. Маруся поднялась и осторожно, держась за живот, направилась в комнату. Надо бы еще по-маленькому, раз уже встала, а сил не было. Да и через час опять захочется, теперь это постоянно. Матка давит на мочевой, так сказал доктор. Это сейчас, а что будет дальше, когда живот еще вырастет? Об этом лучше не думать.

Маруся остановилась – или зайти в туалет?

В эту минуту дверь комнаты распахнулась, и на пороге возникла сестра, смешная, растрепанная, всклоченная, в Марусиной ночнушке. Вообще-то Юлька ни ночнушек, ни пижам не признавала. Но это в Москве, а здесь не пройдет.

– Что с тобой? – встревоженно спросила Юля.