Дом, в котором… не гаснет свеча

— Смирнов, — обратилась учительница к хулигану. — Смирнов! Оставь тряпку в покое! Три. Плохо… Ну, что ж, ребята, мы приступаем к изучению новой темы. Открываем тетради, записываем дату и тему…

— Что-то ты уже совсем раскис. — шурша подошвой кроссовок об влажный, холодный асфальт, и глядя себе под ноги, Саша обратился к товарищу.

— Не могу я больше. Не могу. — тот остановился и уставился в одну точку. Подул ветер и дождь начал медленно капать на новый пиджак, который купили ему родители за полученную зарплату. Алый галстук трепался на ветру, пытаясь сорваться с шеи парнишки, но крепкий правильный узел не отпускал его. С каждой секундой капель становилось всё больше. Люди, не предугадавшие такое резкое изменение погоды, стали метаться в поисках временного укрытия. Такси моментально заполнялись и несли людей до их домов.

— Дурак, идём! Промокнешь же! — кричал Сашка, глотая стекающую по лицу воду.

— Идём. — Лёшка сказал это и вдруг его зашатало и тот упал на колени уже без сознания.

— Люди! — раздался душераздирающий крик парня. — Тут человеку плохо. Вызовите скорую!

Тяжёлый запах медикаментов и перевязочных материалов. В носу стоял неприятный аромат нашатырного спирта. Он с трудом раскрыл глаза, всё плыло. Вон. Вон начала вырисовываться картина. Белые стены, шкафчики, капельницы. «Я в больнице?» Первым делом посетили его эти мысли.

— Очнулся наконец. — перед ним стоял и дышал ему прямо в лицо улыбающийся на все свои тридцать шесть товарищ, с накинутым на плечи белым халатом. — Я уже испугался что ты того, а ты не того. И это хорошо. Если бы не эта медсестра, которая спешила на работу, то ты бы там на месте откинулся бы. — Сашка улыбнулся молоденькой работнице медицины и игриво подмигнул.

— Балабол. — ударив его по затылку, улыбнулась та. — Ну как ты? — она присела на корточки перед Лёшей, заглядывая ему в карие глаза.

— Голова болит и мысли путаются. — еле промямлил тот.

— Не удивительно. Ну скоро всё пройдёт. Перенервничал маленько. — она взяла его запястье, не на долго зажала пальцами, а позже поднялась и ушла к окну. — Ноябрь погодой не особо радует. Ну ничего. Дождик тоже нужен. Скоро зима, новый год. Написали письма Деду Морозу? — ухмыльнулась та.

— Тьфу. Вы за кого нас принимаете. Дед Мороз для детей. А мы уже, считайте выпускники. — Смирнов поднял руку с указательным пальцем и гордо поправил свой галстук. — Как никак восьмой класс оканчиваем. Взрослые уже.

— Взрослые, — тихо, практически не шёпотом повторила женщина. — Мы тоже когда-то хотели стать взрослыми, поскорее от родителей съехать, стать самостоятельными. Время прошло быстро, школу окончили и всё. Наше детство сказало нам «прощай». Кто поступил, а кто пошёл работать. Вот и началась серая скоротечная взрослая жизнь. Кажется, хоть бы на день перенестись в ваш возраст. Придёшь домой со школы, не успеешь зайти как твоего лица коснётся тёплый воздух и с кухни будет доноситься аромат свежего борща, который мама уже успела налить тебе в миску, чтобы остыл немного. Ты сбрасываешь свой зимний полушубок и идёшь счастливый кушать.

Мальчики молча смотрели и внимательно слушали рассказчицу. Они переглянулись и поняли мысли друг друга без слов. Нудные рассуждения старших их просто на просто не интересовали, но сказать об этом им просто не хватило смелости, или не позволило воспитание.

2 глава

Он вышел из новой хрущёвки и пошёл по грязным, пустынным улицам спального района Москвы.

«Интересно получается. — думал тот. — Вон я сейчас сижу здесь на лавочке, в полной тишине, а там буквально за этим домом кипит жизнь. Ездят машины, трамваи, куда-то спешат люди. Здесь жизнь такая, спокойная, тихая, умиротворённая, сидишь и слушаешь неумелое пение воробья и следишь за их каждым движением шорохом, позабыв обо всём на свете. А стоит лишь перейти этот угол, как сразу же с каким-то странным гостеприимством встретит тебя шум и новый, быстротечный, нервный ритм жизни. Странно это всё, очень странно.»

Он поднял глаза на небо. Лучи ясного осеннего, ещё по-летнему тёплого солнца, игрались в зелёной листве деревьев, посаженных в первый год заселения в этот новый район. Восьмилетний Лёша ещё тогда держал саженец этого деревца, берёзки, когда его папа смело и уверенно присыпал корни дерева почвой. Фотография, вернее вырезка из городской газеты весит на стене в их квартире по сей день. Старая, потерявшая свои цвета, она продолжает радовать взор её участников.

— Гляди, Лёшка, это ты. Такой маленький ещё был, а теперь жених. — каждый раз за семейным обедом повторяет отец.

— Жених. — тихо и непринуждённо повторяет Лёша. — Был бы, коль невеста нашлась бы. — ухмылялся каждый раз тот.

— Найдётся. И ещё не одна. Вон какой красавец у нас вымахал! — хлебая борщ, и закусывая его хлебом отвечал сыну глава семейства.

— Красавец красавцем, но ещё жениху нашему, не мешало бы за голову взяться. Женщины бестолковых не любят.