Дом, в котором горит свет

Утром разбирали с Галимом на чердаке коробки, они там от предыдущих хозяев. В них старые газеты и журналы, пахнущие утраченным временем. Обнаружила бюллетени Гарвардской школы богословия – интересно, кто их сюда выписывал? На обложке одного из выпусков вычитала: «Нет такой любви, которая не стала бы помощью».

Девочка моя, вижу в этих словах истину – они о настоящей любви, о любви на всю жизнь, о том, что такая любовь существует. И чтобы ее найти, не надо никуда ехать, достаточно повернуть ключ в замке: обнимать крепко-крепко, радоваться тому, что встречаешь в новом дне, и уметь находить покой. Словно сидишь возле июльского моря с закрытыми глазами, но с открытым сердцем. Когда ты встретишь и узнаешь себя, ты встретишь и узнаешь того, с кем захочется спеть любимые песни и заварить не одну чашку кофе.

За окном – свинцовые тучи. В громовых раскатах мерещится ворчание садовника, недовольного тем, что давно не поливал деревья. В доме пахнет сахаром из открытого мешка, лимонными леденцами Галима, которые он, неисправимый сластена, прячет в кармане брюк, и мякотью тыквы.

Очищаю ее от кожуры, нарезаю небольшими кусочками. Сегодня с Галимом готовим тыквенный джем на смеси апельсинового и лимонного соков – представляешь себе эту оранжевую красоту? И специй добавим – гвоздику, корицу, бадьян. Объедение! Флора, сама я не очень люблю тыкву, но этот джем стал для меня находкой. В нем настолько яркий цитрусово-пряный вкус, что тыква почти не чувствуется.

После недавнего кризиса со здоровьем врач на время запретил стоять у плиты. Хватило меня на два дня. На третий уже спешила на рынок за тыквой, напевая под нос: «Они хотят быть свободными, / Неважно, какой ценой. / Они хотят жить, жить, жить, / Жить свободно в Париже»[18].

Флора, без работы я страдаю, отравляю жизнь окружающим. Безделье разъедает меня, как ржавчина, мне хорошо среди банок, склянок, фруктов и овощей. Да и давно доказано: мозг меняется, когда его используют, и слабеет, если ничем его не занимать.

Моя работа на кухне – медитация. Могу подолгу наблюдать за тем, как брусничный джем растекается по белой тарелке или как им заполняются чистые банки, перебирать ящики с фруктами, убирая мятые или скисшие плоды.

Флора, здорово иметь дом, особенно когда в нем пахнет хлебом, джемом и отглаженным постельным бельем. Жить надо там, откуда не хочется сбегать в путешествие. Еще напишу.

Люблю,

Ани

21. Мы тут, мы живем, чувствуем. И это главное

Флора,

собираюсь в дорогу. Утром сделала запись о море: оно было спокойным, в тумане, цвет воды тяжело определить, между синим и серым. Сегодняшнее море похоже на женщину-художницу, замершую перед листом акварельной бумаги – она вот-вот сделает семнадцатый набросок в надежде, что желанный образ не ускользнет. Я переживаю за нее, но мешать не стану, это ее история.

Кстати, знаешь, какая музыка мне вчера послышалась в шуме волн (северный ветер их издевательски гонял, но на подходе к берегу волны сдерживали мощь, словно не хотели испугать жителей города)? Элтон Джон, великолепный мелодист. «Верую в любовь – это все, что есть. / Преград, пределов не встретишь здесь. / Любовь – проста, вражды хотят те, кто счел разность за порок дитя»[19].

Отношу банки с джемом (айвовый, с имбирем – господи, сама готова слопать все, что наварила!) на чердак, отключаю газ, воду, электричество, закрываю ставни. Едем с Нелли в город С.: там родился Галим, там сможем что-то выяснить о его родне. Хочется узнать историю мальчика.

Впереди пятнадцать часов дороги. За рулем будет Нелли, поедем на ее стареньком «Рено». Через полчаса встречаемся в кафетерии на выезде из города. Предвкушаю беседы (постараюсь тебе их записывать), море за окном (два с половиной часа будем ехать вдоль побережья) и мысли о возвращении ко всему, что я тут так люблю. Еще напишу.

Люблю,

Ани

* * *

– Что читаешь, Нелли?

– Когда чувствую, что меня засасывает бытовая трясина, открываю Чехова. И получаю укол доброты и жестокости одновременно. Наверное, после прочтения я чуть-чуть сокращаю свою жизнь. Душу разрывает, слезы сами собой льются, но что-то темное уходит… Что тебе помогает, подруга?

– В разные периоды разное. Было время, когда увлекала работа: приходила в контору в девять утра, уходила в девять вечера. Бывало, спасала дальняя дорога. Бывало, возвращение туда, где ждут.

– А сейчас?

– Любовь, Нелли. И тогда была любовь, просто я не пробовала определить это одним словом. Нет ничего прекраснее любви. К работе, городу, дому, близким людям. К человеку, с которым открываешь новое. Хорошо помню себя, любящую Бориса.

– Это было красиво, Ани?

– Мы верили друг в друга, оставляя за собой право на ошибки. С Борисом я научилась испытывать чувство любви и благодарности не только к тому, кто рядом, но и к себе. После первого брака самым трудным для меня было ощущение зависимости в отношениях. Будто прыгаешь в море и не чувствуешь дна. Страшно. Только расслабившись и доверившись воде, не сопротивляясь, можно испытать удовольствие.