Дом, в котором горит свет (СИ)

— А нас с Тошкой ты когда-то не оставил? — ругаться не хотелось, но и терпение подошло к финалу. — Ты и сейчас нас оставляешь! Уезжаешь в другую семью!

— Я всегда был рядом с вами! — вот, начались предсказуемые в подобных ссорах оправдания.

— Да, но я не звонила тебе каждый день и не требовала приехать!

Тот аргумент, который бы каждый посчитал за шах и мат, на Ника не оказал ровным счетом никакого воздействия.

— Потому что я приезжал сам, когда у меня была возможность. И согласись, Кира, эта возможность у меня была всегда!

Я до боли прикусила губу. Говорить что-либо дальше было бессмысленно. Да и кто я такая, чтобы запрещать ему ездить к дочери? Знаю ведь, как важно присутствие отца в жизни ребенка. Я не должна лишать девочку ее прав. Уж она точно ни в чем не виновата.

Мама наблюдала за нашей перебранкой с такой жалостью, что мне тут же захотелось сквозь землю провалиться от стыда. Ведь пока Ленка гасится от общения со мной, мама — единственный человек, который видит, насколько мне тяжело. Только она заметила мои тщательно скрываемые слезы и опухшие глаза, которые я спрятала под толстым слоем макияжа. Мне было нечем оправдываться кроме своих чувств к Нику. Сама кашу заварила, вот теперь расхлебываю. Больно, обидно. Обидно из-за того, что Никита этих очевидных вещей не замечает. Или не хочет замечать. По его мнению, все в порядке. Обед приготовлен, пол вымыт, все улыбаются, и не важно, что улыбка — это слабо натянутая маска.

— Кира, я ухожу, — вдруг заявила мне мама.

— Хорошо, а куда ты пойдешь? — я спросила спокойно, не чувствуя за услышанным неожиданного решения, которое повергло меня в состояние катарсиса.

— В монастырь. Меня туда отец Гавриил благословил поехать.

— Когда ожидать твоего возвращения? — воздух неожиданно стал напряженным, предчувствуя потерю.

— Никогда, Кира, — у меня даже руки задрожали. — Я ухожу туда насовсем. И не отговаривай, я так решила.

Я посмотрела на нее и в глубине ее серых, подернутых легкой поволокой глаз увидела все причины, которые подтолкнули маму к этому решению. Первой причиной всегда был отец. «Он мой муж перед Богом, я должна его любить» — так она всегда о нем говорила. Вторая причина, и последняя — я. Единственная дочь, которая не может никак наладить личную жизнь. «Кому-то ведь нужно отмаливать твой грех» — услышала я, но не придала значения. В самом-то деле — какой грех? В чем я согрешила, вернув мужчину в семью? Вернув отца сыну?… Я увела Никиту: Серьезно?! Но ведь и у меня его когда-то увели. Все возвращается на круги своя, разве нет? Но моя мама, живущая по иным, религиозным законам, считала совсем иначе.

Под ее взглядом, в котором отражалась только я, и больше никто, вдруг почувствовала себя виноватой. Не перед Никитой или его женой, а перед женщиной, которая вырастила меня. В ее взгляде не было укора или упрека. В нем было разочарование. Да, она разочаровалась во мне как в дочери. До безумия больное ощущение, заставляющее испытывать чувство вины на пустом месте.

— Прости, мам, — только и смогла произнести я тихо, едва слышно. — Но я его люблю.

— Люби, дочка, — кивок головой. — Люби. Ты должна быть счастливой. Ради Антончика.

Меня накрыло. С головой, будто в холодную прорубь окунули. В голове хаотично проносились одна мысль за другой, и каждая норовила ужалить побольнее. И каждая заставляла переоценить всю мою систему ценностей, поменять выстроенные приоритеты и ответить на единственно важный, весомый, самый значительный вопрос за все последнее время. И, возможно, именно этот ответ поможет найти правильное решение. Потому что Никита сам его не найдет.

Удивительно, как обычная женщина, по моему сложившемуся о ней мнению — слабая и безвольная, может управлять сильным и волевым мужчиной. Несмотря на царивший в наших с Ником отношениях патриархат, все же я никогда не прибегала к хитрости и обману, всегда считая, что это удел слабохарактерных, подлых людей. Как оказалось, именно эти качества помогают добиться желаемой цели. В случае с Никитой так точно. И мое желание иметь полноценную семью ровным счетом ничего не значит. Снова подумала о маме. Есть ли во всем этом Бог? Почему он допускает подобные ситуации? Почему он в принципе допустил, что муж изменил своей жене? Ведь Ник — мой первый и единственный мужчина, и я действительно его люблю. За все время я даже не пыталась найти другого человека, хотя Лена очень на этом настаивала. Так сказать, сравнить ощущения. Подруга часто любит повторять, что из-за слепой любви к бывшему мужу я никого вокруг не замечаю, хотя имею все шансы на мужское внимание.

Может, и права Ленка? Ведь на востоке принято жениться на девственницах по той причине, что мужчина приучит жену к себе, и она не будет смотреть по сторонам. А между тем женщины живут и вторым, и третьим браком, и даже лучше и счастливее, чем в первом. Нужно всего лишь сравнить…