Дом у воды

— Я напишу Свете, чтобы пока не спешила домой.

— Хорошо, — кивнул улыбаясь через силу Арман. — А я попрошу Эбенхаймов навести справки о том мужчине, предоставившем кров нашей Лане. Гагарин? Правильно?

— Нет, — Лиля слабо мотнула головой. — Гаранин. А Гагарин — это первый космонавт.

Юрий Апексеевич Гаранин всегда стремился быть первым. Во всем. Сказывался ли в этом природный перфекционизм или прозвище Космонавт, полученное еще в начальной школе. Но его частенько путали и называли Гагариным, а полное совпадение с именем и отчеством великого героя только добавляло желания стать первым. С годами Космонавт сменился на Номер один, но это придало еще больше напора обладателю позывного.

В большом бизнесе старший Гаранин славился умением идти на компромисс, а также хитрым изворотливым умом, частенько подкидывающим своему хозяину нетривиальные решения.

Юрий Апексеевич снова прослушал разговор со старшим сыном. И еще раз обратил внимание на каждую свою фразу. Ни одну из них нельзя было трактовать двояко. А дал обещание, держи! Но и расставаться с компроматом на Таракана не хотелось. Особенно из-за какой-то бабенки, пригретой Сеней в Гречишкино. Но, с другой стороны, и ситуация патовая. Сын и так обижен на всю семью и позвонил впервые с момента того давнего ужасного скандала. Космонавт хорошо помнил, как облажался тогда и, вместо того чтобы взять паузу и вникнуть в суть конфликта между сыновьями, как обычно, встал на сторону младшего сына, поверив в дурацкую легенду Севы. Арсений тогда даже слова не проронил, а просто вышел из своего кабинета и исчез. Хорошо, хоть сам догадался, где искать сына, и отправил к нему охрану. Естественно, Сеня сразу понял, почему рядом с его домом поселились двое хорошо натренированных мужчин, и принялся отпускать в их адрес совсем не деликатные шуточки.

«Люди другой расы, — хмыкнул Гаранин-старший, — это надо такое придумать!»

И тут же мысленно стукнул себя по лбу. Он нажал на кнопку абонента «Юра Бойко» и резко осведомился:

— Что там за краля вьется вокруг моего сына?

— Хорошая девчонка, — сразу отозвался Бойко. Не стал юлить или на ходу что-то придумывать. — И парень наш на нее запал.

— Парень наш на всех западает, — рыкнул Космонавт. — Такой уж уродился.

А про себя подумал, что есть в кого. У него у самого уже третья жена. Зато безумно красивая. У мужиков челюсти сводит, когда Анечка только в комнату входит. Да и дочки получились красивые. Все в мать. С зеленющими глазами и кудрями цвета меди. Естественно, Юрий Апексеевич любил всех своих детей, что бы там ни напридумывал себе Арсений, но мелких, хотя дочкам уже исполнилось семнадцать, просто обожал. С сыновей требовал, а девчонок баловал.

— Тут совсем другое дело, — солидно пробасил Бойко. — Он на себя не похож. Влюбился!

«Конечно, влюбился, — про себя хмыкнул отец Арсения, — если просит обнародовать компромат на Таракана. Ясно, что не головой думает!»

— У вас там романтическое реалити-шоу? — недовольно осведомился Гаранин. — Вы хоть узнали, кто она такая?

— Трудно понять, — пробурчал Бойко, — с одной стороны, вроде девица простая и веселая, а с другой, слишком продуманная.

— Фото есть? — и получив положительный ответ, рявкнул:- Срочно пришлите, пусть безопасники разбираются!

Но когда по электронной почте пришел снимок, Космонавт вгляделся в лицо девушки и мысленно пробурчал:

«Понимаю тебя, Сеня. Она красивее моей Аньки!»

Он пролистал несколько фоток. Почти на всех Арсений и его девчонка во все глаза смотрели друг на друга.

«Хорошая пара, — подумал Юрий Апексеевич. — И Сенька мой кажется счастливым. Может, хоть эта женщина отогреет моего несчастного сына?»

Он досадливо крякнул, а затем тяжело поднялся и, подойдя к сейфу, открыл потайное отделение. Достал тонкую папку. Документов там хранилось немного, но любой из них мог оказаться гранатой для Станислава Дунаева, способной разорвать в клочья самого «уважаемого человека», его окружение и покровителей.

Космонавт наскоро пробежался глазами по каждому листу, а потом задумался.

«Вытащить на свет божий один не получится, только себе самому приговор подписать. Или все, или ничего! А то попаду в ощип. Сам не уцелею и семью подведу».

Он прошелся взад-вперед по кабинету, размышляя. И совершенно неожиданно понял, что бабки, уважение людей, подобных Таракану, — все не имеет значения, если собственный сын отречется от своей семьи и никогда не переступит порог родительского дома.

«Арсений меня только один раз попросил, — мысленно объяснил Космонавт, — в своей, правда, идиотской манере. Но и ты бы и сам поставил вопрос точно так же. Или помоги мне, или я тебя знать не знаю».

Гаранин снова задумался, потер лоб и уже собрался звонить знакомому ведущему ток-шоу, когда в кабинет вломились его любимые женщины. Анечка и две дочери-близняшки.

— Папочка! — обе хитрюшки бросились к отцу. Обвили шею руками и мягкими губами коснулись щек.

Гаранин, сунув в ящик стола папку, обнял своих малышек.

— Купили что-нибудь? — поинтересовался лукаво.

Анечка подошла к нему и, игриво чмокнув в губы, заметила: