Дом у воды

Он достал телефон и, включив фонарик, посветил в черное и грязное нутро.

— Не вижу я паспорт, — отмахнулся поспешно. — Нужно уходить.

Но в этот момент из кафе на улицу выглянула какая-то женщина и заголосила:

— Убили! Надю мою убили!

Она выскочила на улицу и кинулась в драку. Но ее крики потонули в грохоте второго выстрела. Люся удивленно оглянулась вокруг и осела рядом с сестрой. Отовсюду к месту стрельбы спешили люди, из кафе выскочили охранники и обедающие там двое полицейских.

Подручных Дунаева положили на асфальте, а потом доставили в отделение.

— Нам никто не поможет, — пробормотал пересмешник. — Стас отмажется, заявит, что знать нас не знает.

— Разберутся, — скривился второй. — Главное, молчать.

Весть о гибели единственных родственниц Олеси пришла в Гречишкино через неделю, когда ставший почти родным Михеич привез Арсению новую посылку с «Озона».

— А в чем она была, когда ее застрелили? — опасливо поинтересовалась Света.

— Так в твоем комбинезоне, — убитым голосом сообщил Михеич. — Вот ведь напасть. Хулиганы польстились на дорогую тряпку. Люся бросилась защищать сестру, так и ее это…

Гаранин внимательно глянул на перепуганную ляльку и шутливо заметил, обнимая:

— Вас сложно перепутать, маленькая. Надька выше на полголовы и на десять лет старше.

— И водки выпила цистерны три, — печально хмыкнул Михеич. — Это просто совпадение, — постарался утешить он.

Света от бессилия всплеснула руками:

— Теперь точно ничего не узнаем.

Она прижалась к Арсению, пытаясь сообразить, кто и за что объявил на нее охоту? С того самого дня, как Гаранин назвал фамилию заказчика, а Надя украла комбез, Света не могла понять, она-то каким боком к делам отца, за которые он поплатился жизнью? Она не имела никакого отношения к финансам, а когда отец умер, была подростком. Да и Олега Дунаева видела всего ничего. Пару раз до папиной гибели, потом на похоронах.

Света вздрогнула, вспомнив то жуткое время. Почувствовала, как кровь стынет в жилах. И многим позже, согревшись в объятиях Гаранина, подумала, что, вернувшись домой, нужно обязательно расспросить мать или крестного.

Виктор Николаевич Пахомов, еще подлетая к Парижу, почувствовал себя плохо. Тянуло сердце и кружилась голова. А еще постоянно тошнило и клонило в сон. Хорошо, в аэропорту Шарля де Голля его встречала Хлоя, радостная и цветущая.

— Ты весь зеленый, мон амур, — вместо приветствия обеспокоилась жена. — Будто токсикоз…

А потом, приложив ладонь ко лбу, почувствовала жар.

— Ты весь горишь, Виктор, — пробормотала она и, обернувшись к водителю, велела:

— Быстрее забирай багаж, Анри.

Витька сквозь пелену помнил, как с трудом дотащился до лимузина, а там, устроившись на мягких сидениях и почувствовав себя дома и в безопасности, потерял сознание.

Он не слышал, как Хлоя в истерике звонила брату, не видел, как бронированный лимузин де Анвиля несется в частную клинику. А придя в себя только на следующие сутки, Пахомов уперся взглядом сначала в белый потолок, потом в тонкие и противные трубки капельниц, а уж затем в спящих в креслах Хлою, Армана и Лильку.

Он попытался сесть на кровати или хотя бы повернуться на бок, но запищали, затренькали аппараты. Первой встрепенулась жена, подбежала, замяукала что-то ласковое. Витька не сразу сообразил: мозг, одурманенный Анвилевскими препаратами, отказывался понимать басурманский язык. Следом подтянулся дорогой шурин. Пахомов даже почувствовал небывалую теплоту к Арману. Мог бы заниматься своими делами, ан нет, ночует рядышком с койкой больного.

Витька слабой рукой прижал к себе жену, зашептал на ухо нежности, потом протянул ладонь Арману.

— Спасибо, брат! Никак не пойму, где подхватил грипп, — пожаловался он. — Да еще в такой зверской форме. Чуть не сдох…

— Это не грипп, — мотнул головой де Анвиль. — Где-то ты черной энергетики хватанул, вступил в какую-то гадость или пообщался с очень неприятным человеком, давным-давно потерявшим душу.

— Дык… — пробормотал задумчиво Пахомов. — Я же только со своими встречался. — И замолк на полуслове, увидев, как из памяти выплывает одутловатое лицо Станислава Дунаева.

— Вспомнил? — ласково усмехнулся Арман. — Я оставил пропись и порошки. Хлоя тебя быстро на ноги поставит. А мне пора… через час заседание в Министерстве здравоохранения.

— Подожди, — прохрипел Витя по-русски. — Подожди, — повторил отчаянно на французском. — Этот человек… Станислав Дунаев… это он заказал нашу Лану.

Глава 18

— Стас? — встрепенулась Лиля. — Брат Олега? — Проснувшись, она инстинктивно пригладила волосы и бросилась к кровати больного. — Витька, точно? Ты ничего не путаешь? — попыталась усомниться она.

— Нет, родная, — пробурчал он. — Я за базар привык отвечать. А вот ты, Лилечка, берега попутала.

— Ты точно болен, — раздраженно вскинулась она, осознавая, что за многие годы дружбы Пахомов ни разу не позволил обращаться в таком тоне. — Витя, — попросила она, — что происходит, родной?