Дом у реки

В ответ я слышала лишь завывания ветра. Стало темнеть. Я уже не чувствовала пальцев на руках и ногах. Меня бил озноб. Уставшая и обессиленная, я брела в тайге в неизвестном направлении. Было очень страшно. А что если навстречу мне сейчас из тайги выйдет медведь? Папа говорит, что медведь зимой очень опасен. Если медведь зимой проснулся от голода, то он будет рыскать по тайге и искать себе пропитание. Бывают случаи, что медведь нападает на человека и задирает его. Справа среди сосен я увидела небольшой стог сена. Судя по всему, этот стог был оставлен отцом, для того чтобы олени и лоси могли прокормиться в зимнюю пору. Из последних сил я преодолела последние метры. Став на четвереньки, я замерзшими руками стала выкапывать углубление в небольшом стоге сена. Сено было промозгшим, и моя работа забирала очень много сил. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я все-таки забралась в выкопанную мной нору, в тайге было уже темно. Немного замуровав лаз промозгшим сеном, я свернулась калачиком. Поднеся руки, одетые в закостеневшие варежки, я стала дуть на них теплым воздухом. Своих пальцев я совсем не чувствовала. Меня стал бить озноб, зубы застучали. Ничего, папа скоро найдет меня и спасёт, пронеслось у меня в сознании, и я уснула. Мне приснился сон, будто мы с папой идем по тропинке в тайге. Светит солнышко. Рыжая белка Аленка кидает в нас шишки, а мы с папой смеемся и грозим ей пальцем…

Глава 3 Поиски

Как мне потом стало известно, мои поиски продолжались двое суток. В них были задействованы как спасатели, прилетевшие на вертолетах, так и местные жители, которые в течение двух суток прочесывали лес. Всё осложнялось тем, что тайгу заносило снегом, видимости не было никакой. Мороз постоянно крепчал, и с каждой секундой шансы найти меня живой улетучивались. Люди и техника валились с ног и в течение двух дней безрезультатно искали маленькую девочку, пропавшую в тайге. Спасателями был разбит штаб, в который постоянно стекалась информация о моих поисках. Но поиски результатов не дали, и было принято решение прекратить их, так как шансов у маленькой девочки выжить в тайге в тридцатиградусный мороз просто не было. Отец не смирился с решением спасателей и продолжал искать меня. Он квадрат за квадратом на лыжах объезжал свои лесные владенья. Утром третьего дня погода успокоилась, и отец снова стал на лыжи и отправился на мои поиски. Уставший от дальнего перехода, он остановился и снял рюкзак. В следующую секунду ему на голову упала шишка. Отец вскинул голову вверх. Прямо над ним сидела белка Аленка, у которой на груде было белое пятнышко в виде сердечка. Она снова кинула в него шишку, которая на этот раз пролетела мимо. Белка издавала непонятные звуки, кидала в него шишки и удалялась в тайгу. Ему показалось странным поведение белки. Казалось, что она что-то ему хочет сказать. Отец накинул рюкзак и поспешил за белкой. Он двигался за ней несколько минут и уткнулся в небольшой стог сена. Не знаю, было ли это случайным, но именно так папа нашел меня. Он раскидал в стороны замерзшее сено и нашел меня, свернутую калачиком. Взяв меня на руки и бросив рюкзак, он заспешил в обратный путь.

Прошло несколько дней.

Я открыла глаза. Вокруг меня всё белое. Где я? Мои глаза начинают привыкать к свету. Я отчетливо вижу напротив себя кровать, на которой сидит отец. Он опустил голову себе на грудь и, как мне кажется, спит.

– Папочка, – тихо говорю я.

Но он не слышит меня.

– Папа, – говорю я громче.

Он открывает глаза, подходит ко мне и начинает целовать меня в лоб.

– Дусенька, девочка моя, как ты нас напугала.

– Папочка, я ничего не помню. Что случилось? – спрашиваю я.

Он смотрит на меня, и его лицо начинает трястись. Он едва сдерживает слезы на своих глазах.

– Всё хорошо, девочка моя, всё хорошо, – говорит он и отворачивается в сторону.

Я пытаюсь почесать нос, подношу свою правую руку и вижу, что она забинтована, и как мне кажется, не такая, как должна быть. Я пытаюсь пошевелить пальцами правой руки, но я их просто не чувствую. Левая рука тоже забинтована, и я также не чувствую пальцев. Отец смотрит на меня, и на его глазах выступают слезы.

– Дусенька, всё у нас будет хорошо. Всё закончилось, ты, слава богу, жива, – говорит он и большой мужской ладонью вытирает слезы, которые катятся по его обросшим бородой щекам.

Я чуть-чуть приподнимаю голову и смотрю на свои ноги. Их нет. Я вижу лишь обрубки, которые замотаны бинтом, через который проявились красные пятна крови.

– Папочка, где мои ножки? – спрашиваю я.

Отец молчит. Он, как ребенок, начинает плакать навзрыд. Он начинает гладить меня по голове, затем обнимает и шепчет на ушко:

– Всё будет хорошо, моя принцесса, мы со всем справимся.

Я постепенно начинаю понимать, что произошло. Отчетливо в моем сознании всплывает картина, как я увидела свою мать ночью с дядей Колей, милиционером. Потом я вижу, как собираюсь и выхожу из дома, чтобы отправиться на дальнюю заимку.