Дом у последнего фонаря

– Это была случайность! – кричала она, не владея собой от гнева и возбуждения. – Иначе я бы по сей день считала, что у меня на руках оказался молитвенник леди Джейн Грей! Срам! Просто срам! Я же не специалист в этих вопросах! Я не знала, где и как рисуется святой покровитель, что допустимо, а чего не может быть никогда! И хотя ты сам мне объяснял, что леди Джейн Грей стояла во главе заговорщицкой протестантской партии, я все равно поверила, что, выходя замуж, она следовала старым католическим традициям! Когда человек лжет так авторитетно, ему верят! Счастье, что я встретила Эрделя!

– Счастье?! – Буханков тоже сорвался на крик. – Хорошенькое счастье! Он жулик! Я ведь предупреждал, чтобы ты не верила ему!

– Да ты потому и наговаривал на него, чтобы я ничего не узнала о твоих махинациях! Евгений Игоревич честный человек! Я давно его знаю!

– А меня недавно?!

– Тебя… Тебя я не знаю совсем!

Переведя дух, Александра затолкала тетради Альбины в чемодан и защелкнула замки. Она все еще не понимала, какую ценность мог представлять для постороннего человека архив, но все же решила не искушать судьбу и отнести чемодан к Стасу.

– Чудесно… – бормотал Олег, топтавшийся рядом и очень ей мешавший. – Значит, Эрдель свой в доску, а я – проходимец?!

– Именно так. – Александра копалась в сумке, в последний раз проверяя, все ли взяла. – Зачем ты порезал молитвенники? Из двух нормальных сделал два порченых! С какой целью?!

– Ты сошла с ума, – проговорил мужчина, следя за ее порывистыми движениями. – Не было никакого второго молитвенника. Никогда не было. Был только один. Откуда он у меня, я уже рассказывал. И пусть он не принадлежит леди Джейн Грей – ведь это была только версия… Я и сейчас от нее отказываться не собираюсь.

Александра посмотрела на него расширенными от изумления глазами. На миг ей показалось, что старый знакомый бредит.

– Ты… отрицаешь все?! – с запинкой вымолвила она.

– Второго молитвенника не было! – упрямо повторил Олег. – Не знаю, откуда Эрдель взял свой. Я к нему отношения не имею.

– А он готов присягнуть, что ты продал ему этот молитвенник.

– Присягнуть! Это пустые слова. Купил из-под полы испорченный товар, а валит все на меня.

– Почему именно на тебя? – сощурилась Александра. – Почему не на меня, например?

– Потому что я ему показывал свой молитвенник. Он по глупости проворонил его, не захотел купить. А потом я уже сам передумал продавать.

– Ты можешь врать бесконечно, – отвернулась женщина. Пройдясь по мастерской, она проверила, плотно ли закрыты окна, выдернуты ли вилки из розеток. Состояние проводки было таково, что не стоило искушать судьбу. – Меня это не убеждает. Все, я ухожу.

Она повесила на плечо отяжелевшую сумку, прижала к груди картину, а свободной рукой подхватила чемодан. Олег поспешил на помощь. Александра хотела было отказаться, но передумала.

– Если не трудно, донеси чемодан до третьего этажа, – сухо попросила она, двигаясь к двери.

– Донесу, куда скажешь, – Олег явно пытался пойти на мировую, его голос звучал смиренно. – Саша, так ты уезжаешь?

– В Питер, – нехотя призналась художница. – На сутки.

В квартире скульптора по-прежнему толклись гости. Общий градус опьянения перевалил уже за ту роковую черту, когда люди начинают засыпать там, где пили. Приятели покойного сдавались без боя. В большой запущенной квартире Стаса тут и там валялись поверженные тела. Казалось, здесь наспех организован военно-полевой госпиталь, куда приносят с поля боя тяжелораненых.

Переступив через чье-то распростертое тело, Александра заглянула в столовую и обнаружила, что Стас тоже спит. В отличие от своих гостей, скульптор устроился с удобствами, на диване. Под его буйной курчавой головой красовалась даже подушка в чистой наволочке, а могучее тело было прикрыто пледом. Марья Семеновна, в довершение сходства с лазаретом отчего-то одетая в белый медицинский халат, с угрюмым видом убирала со стола. Точнее, пыталась убрать. Ей очень мешали заснувшие за столом гости.

– Явилась! – сердито крикнула она, увидев Александру. – Позже еще не могла? – А едва художница объяснила цель своего визита, возмутилась: – Бесстыжая ты, Сашка, как я погляжу! Даже эти забубенные головушки помянули покойника, одна ты не соизволила. И нечего тут свое барахло оставлять. Мне его охранять некогда.

– Но Стас позволил бы… – заикнулась было женщина.

Робкое возражение вызвало целую бурю. Уперши в бока костлявые коричневые кулаки, старая домработница без стеснения высказала все, что думала о приживальщиках обоих полов, которые мешали ее подопечному жить по-человечески. Из ее не слишком вежливых сентенций следовало, что корень зла таился именно в хитрых и двуличных людях, которые норовили сдать скульптору вещи на хранение.

– У нас вечно толкутся дружки его, модели приходят… А ты картину притащила! Кто у тебя там? Голландец? А по мне хоть китаец. Не возьму и не возьму! Отвечай потом за эту мазню… А в чемодане что?

– Бумажки… – проговорила Александра уже без всякого энтузиазма. Она видела, что Марья Семеновна сильно не в духе.