Феликс вспомнил, что в телефоне у него есть фонарик, и посветил вниз. То, что он увидел, превзошло его воображение. Лиза была сверху донизу перемазана в пыли, рядом лежал Александр Михайлович и тихо охал. Он пытался подняться, искал руками, на что бы опереться, но, не найдя точку опоры, рухнул навзничь. Рядом валялись инструменты.
– Как? Как вас угораздило?
– Милок, мне уже шестьдесят лет. Я уже немолодой, да и эти проклятые ступеньки…
– Сильно ушибся-то? – Лиза помогала ему встать, но тщетно.
Феликс осторожно спускался по повету, но одна из половиц вдруг прогнулась, он оступился и чуть не полетел вниз, вслед за Александром Михайловичем. Он осторожно ступал, держась за перила. Его стала пробирать дрожь. Что, если дверь снова захлопнется? И сжал в руке ключи. Да, повет вряд ли ремонтировали. Феликс нагнулся, чтобы протянуть руку пострадавшему. От полученных травм тесть едва мог держаться на ногах. Пришлось взвалить его на спину.
– Сейчас, сейчас, я сделаю перевязку и приложу лёд, – хлопотала Лиза.
– А что скажет Виолетта Михайловна?
– Я ей всё объясню, – сказал Александр Михайлович.
Они поднялись по злополучной лестнице наверх. Феликс шёл впереди, сзади шла Лиза, а между ними на заплетающихся ногах шёл Александр Михайлович. Так и есть, дверь захлопнулась. Легранский начал теребить в руках ключи. Нет, не этот, но наконец ключ был найден. За дверью уже стояли Виолетта Михайловна с Лианой.
– Что тут произошло?
– Папа? – удивлённо спросила дочь. – Ты не ушибся?
Он тихо простонал в ответ.
– Нет, дорогая, тебе показалось, наверное, – раздражённо ответил он.
– Прости меня, пожалуйста. Сейчас мы с мамой поколдуем, и всё пройдёт.
Отец шёл, хромая на одну ногу. Дочь, любя и нежно, поддерживала его под руку.
– Будь ты проклята, эта старая развалюха! – заорал Александр Михайлович.
Его привели в спальню и уложили в постель. Он по-прежнему стонал и охал. Все собрались около кровати. Лиза принесла лёд и перевязку.
– Тебе уже лучше, дорогой? – жена осторожно поцеловала его в лоб. Он стонал, и эхо разносило его проклятья по коридорам и комнатам. Ему было нестерпимо больно.
– В кладовке стоял старый стол, и я, не удержавшись, рухнул головой прямо на ножку дубового стола. Он содрогнулся, и на меня посыпался разный хлам. Рядом стояли лопаты. Я задел их ногой. Они тоже посыпались на меня. С верхней полки упал графин, и расколовшиеся черепки оцарапали мне руку.
Из раны сочилась кровь, но боль стала медленно проходить. Ему стало лучше, и он повеселел, а вместе с ним и все остальные. Виолетта Михайловна сидела у кровати больного и держала лёд. Про клад в стене все забыли.
– У меня всё плывёт перед глазами, – стонал пострадавший. – Голова не моя…
– Сейчас, сейчас полегчает.
В этот момент часы пробили семь.
– Мы забыли про тайник!
– Тайник!
Они посовещались, и было решено отложить на завтра, но Феликс решил всё сделать по-своему. На всякий случай он решил ещё раз всё проверить. Настоящий детектив ничего не должен упустить из вида. Он отодвинул со лба перепутанные волосы и отправился осмотреть дом. Загадка может скрываться где угодно. Старые часы? Кому придёт в голову искать что-то за старыми часами? Но если таковые и найдутся, то распутают это странное и коварное дело. Ничто ещё не ускользало от моего взора, хотя даже я не застрахован от ошибки. Внимательность может принести неплохие дивиденды. Феликс размышлял и медленно поднимался наверх, рассматривая картины, висящие вдоль лестницы. Раньше здесь, наверное, жили короли, играли в покер, занимались любовью… А мы… немного похожи на них. Видимо, здесь в стародавние времена жил владелец этого каменного сооружения граф де Труаль со своей возлюбленной Розалиндой. Они любили друг друга, оставив нам память о себе и своей любви.