Дом у дороги. Цикл рассказов

Рывком отдернув штору и потянувшись было к форточке, Вера замерла на месте… Недалеко от ее окна рос высокий тополь. Еще вчера она любовалась молодыми весенними листочками, робко пробивающимися под майским солнцем. Сейчас же, в предрассветной мгле, он был весь усеян сидевшими на ветвях воронами. Сколько их? Десятки? Сотни? Зрелище было жуткое. Перед глазами Веры было не дерево, а чудовищный монстр, хаотично шевелящийся своей серо-черной массой и безумно вопящий сотнями голосов. Приглядевшись, Вера смогла рассмотреть очертания птиц. Сидя на ветках, они не переставали двигаться, хлопать крыльями и дико орать. Но самое страшное, Вере чудилось, что они все, как один, уставились именно на нее и кричали именно ей, будто выплевывая проклятья. От этой мысли волосы зашевелились у нее на голове.

— Пошли к черту, мразоты! — зло (а скорее испуганно) крикнула Вера воронам, захлопывая форточку и задергивая назад шторы.

Отвернувшись от окна и, пытаясь хоть немного успокоиться, Вера закрыла глаза, пару раз глубоко вздохнула, задерживая воздух в легких. Но голова по-прежнему гудела, сердце колотилось, как бешенное. В общем, утро и, кажется день, были безвозвратно испорчены. Вера взглянула на часы. Начало шестого. Чтоб тебя! Еще спать и спать до семи! Пока она была погружена в свои безрадостные мысли, крики за окном стали тише и, словно по команде, стали удалятся. Вера подошла к окну и, осторожно отодвинув край шторы, взглянула в окно. Ни одной птицы на дереве не было, а где-то вдалеке раздавались одиночные крики удаляющейся стаи.

Облегченно выдохнув, Вера накинула халат и, непрерывно зевая, побрела на кухню. Пройдя на цыпочках мимо комнаты дочери, чтобы не разбудить ее, она зашла на кухню, опустилась на стул и задумалась. Эти вороны появились не сейчас и не вдруг. А когда? Вера начала вспоминать и… Да! Точно! Вороны в их дворе появились с приходом их нового дворника месяц назад. Пахомыч, кажется… При воспоминании о новом дворнике Вера вздрогнула и невольно поежилась. Жуткий тип. Высокий, под два метра ростом, угловатый, с длинными, как у орангутанга руками, оканчивающимися огромными кистями рук, больше напоминающими молоты, нежели ладони обычного человека. Издалека он походил на огромного богомола. Его череп был абсолютно лысым, плотно обтянутым серовато-бледной кожей. Но самым жутким было его лицо, если его можно было так назвать. Оно было массивным и вытянутым, словно кто-то взял два лица и, откидывая ненужные детали, небрежно скомкал их в одно, пытаясь придать ему боле-менее естественную форму. Густые, как у филина, седые брови нависали над маленькими, глубоко посаженными черными глазами. Огромный горбатый нос и прорезь губ, всё время плотно сжатых, завершали жуткий образ данного субъекта. Сколько ему лет на вид? От пятидесяти до бесконечности. Всегда угрюмый и молчаливый. На приветствия жильцов только махает головой и что-то бубнит себе под нос. И всегда в окружении этих долбанных ворон. Интересно, чем он их всех кормит? И Вере кажется… Нет, она просто уверена, что их становится всё больше. Будто этот Пахомыч притягивает всех ворон города. Жил Пахомыч в подвальном помещении, оборудованном под дворницкую. Она всегда была заперта: днем снаружи, ночью изнутри. Никто из жильцов двора ни разу даже не заглядывал туда. Может надобности не было. А может и дворника побаивались. Его тяжелый взгляд мог кого угодно пригвоздить к земле. Но самое интересное было в другом. Весь день по двору сновали вороны. Они были везде: на деревьях, проводах, лавочках, кружили возле детской площадки. Некоторые мамочки, боясь за своих чад, уводили их играть в соседние дворы. Но, как только поздно ночью, Пахомыч заходил в свою коморку, вороны исчезали, словно их и не было. А когда он рано утром выходил из своей подсобки, вороны, как по волшебству, появлялись снова, будя своими криками жильцов.

Эта пернатая свора итак раздражала Веру, доводя ее до бешенства, но сегодняшний случай положил конец ее терпению. И она твердо решила, что сегодня обязательно позвонит в Управляющую компанию и потребует избавиться либо от ворон, либо от дворника, либо от них, вместе взятых. В конце концов, она добросовестно платит квартплату и имеет полное право на комфорт и тишину. Из раздумий ее вырвал звонок мобильного телефона. Звонила мама.

— Алло.

— Верочка, здравствуй, — услышала она приглушенный голос матери.

— Здравствуй, мама, — устало ответила ей Вера.

— Вот решила с ранья тебе позвонить, пока ты еще дома. А то потом до тебя не дозвониться.

— Мам, ну ты же знаешь, что скоро лето. У нас в турагентстве сейчас такая запара, присесть некогда.

— Ну да, ну да… — удрученно вздохнула мама, — Ты хоть скажи, как вы там?

— Всё нормально, мам. Ты как?

— Потихоньку. Заглянула бы ко мне, хоть на минутку. Столько времени тебя не видела. Хоть обнять тебя перед…

— Ой, мам! — прервала ее на полуслове Вера, — Перед чем? Заканчивай себя хоронить. Ты еще всех нас переживешь.

— Ну да, ну да… — торопливо пролепетала мама, — Ладно, дочка, не буду тебя отвлекать. Поцелуй за меня Алисочку.