Дом Цепей

— Отатарал — это особая руда, отвращающая магию. Из нее выплавляют металл. Редкий чародей устоит против отатаралового меча.

— И эту руду добывают под землей?

— Да. Она чем-то похожа одновременно и на песок, и на ржавчину. Особенно цветом.

— У нас есть красные скалы. Оттуда мы соскребаем порошок и делаем кровавое масло. По цвету оно тоже похоже на ржавчину.

— А для чего вам это масло?

— Мы натираем им лезвия мечей и боевое одеяние. А если проглотить несколько капель кровавого масла, то воина вообще никто не остановит.

Товарищ по несчастью внимательно посмотрел на Карсу.

— И что же, когда вы натрете мечи кровавым маслом, магия на вас не действует?

— Не знаю, как это происходит. Но все, кто пытался нападать на меня, применяя магию, очень удивлялись. Правда, недолго, потому что я их тут же убивал.

— Чудеса, да и только! — воскликнул сосед. — До сих пор и малазанцы, и мы были уверены, что отатараловая руда встречается лишь в одном месте — на большом острове к востоку отсюда. Малазанцы зорко следят, чтобы вся добываемая руда попадала исключительно в их руки. Когда завоевание Семиградья только-только начиналось, имперские маги еще не знали про отатарал и гибли десятками. Кабы не помощь т’лан имассов, они бы ни за что нас не одолели… Хочу дать тебе еще один совет: ни в коем случае не проболтайся малазанцам про кровавое масло. Если они узнают о существовании других источников отатараловой руды, то мигом соберут громадную армию и отправят ее в твои родные места. Вашей привычной жизни придет конец. И вашему народу, скорее всего, — тоже.

— У теблоров много врагов, — пожал плечами Карса. — Нам не привыкать.

— У теблоров? Так вот как вы себя называете! — Его собеседник привалился к стене и негромко засмеялся.

— Что смешного я сказал? — насторожился воитель.

Сосед не успел ответить. Хлопнула входная дверь, и в коридоре появился взвод солдат. Трое держали в руках мечи. За ними шли еще четверо с тяжелыми заряженными арбалетами.

— Осторожнее, ребята! — крикнул один солдат, увидев Карсу. — Наш великан проснулся и встал на ножки. Эй, фенн, ты меня слышишь? Отойди от двери. Предупреждаю: чтобы никаких глупостей. Нам плевать, доберешься ты до рудников или сдохнешь здесь. Узников там хватает, и плакать по тебе никто не будет. Понял?

Карса оскалил зубы, но промолчал.

— А ты, в углу, тоже давай поднимайся. Пора на солнышко.

Узник неторопливо встал. Худощавый, темнокожий, с пронзительно-голубыми глазами.

— Я требую надлежащего расследования. Имперский закон дает мне на это право.

Малазанец громко расхохотался.

— И не надоело еще невиновного из себя корчить? Тебя опознали, и нам теперь точно известно, что ты за птица. И твой кружок «любителей мудрости» — вовсе не сборище безобидных чудаков, а самое настоящее тайное общество. И знаешь, кто вас выдал? Один из ваших же собратьев. Молчишь? Так-то оно лучше. Твоей болтовни мы уже вдоволь наслушались. Давай, выходи. Упертый и Лужица, держите этого фенна под прицелом. Мне что-то очень не нравится его улыбка. Особенно сейчас.

— Ну чего ты смущаешь нашего богатыря? — засмеялся другой малазанец. — Он ведь еще не знает, как ему личико разукрасили. Просто картинка. Наколка хорошо потрудился. Пожалуй, это лучшая его работа.

— А много ли татуированных беглых узников ты вообще видел, Упертый?

— Всего лишь одного. Вот его.

Они разрисовали ему лицо! Теперь понятно, откуда взялся странный зуд на лбу и щеках. Карса провел пальцами по свежим шрамам, но это не помогло. Дорого бы он сейчас дал, чтобы посмотреть в лохань с водой.

— Теперь твое лицо состоит как будто из черепков, — сказал Карсе сокамерник, проходя мимо него. — Сплошные обломки.

Двое малазанцев увели голубоглазого узника. Остальные, беспокойно косясь на Карсу, ожидали, когда их товарищи вернутся. У арбалетчика, который привалился к стене, на лбу было несколько беловатых пятен, напоминающих лужицы. Видно, из-за них он и заработал свое прозвище.

— А я думаю, Наколка перестарался, — лениво шевеля губами, произнес Лужица. — Надо было сделать поменьше. Этот фенн и без картинки выглядел жутковато, а теперь и вовсе страхолюдина.

— Эх ты, новобранец с трясущимися поджилками! — усмехнулся его словам другой арбалетчик. — Небось помотаешься по семиградским пустошам, еще и не такое увидишь. Сколько их перло на нас с устрашающими рожами! Баргасты, семаки, хундрилы. Неслись нам навстречу, истошно вопили. А малазанский легион молча делал свое дело, надолго отбивая у них охоту высовываться из пустынь.

— Так почему же теперь мы сами не кажем носа из города?

— Да потому, что наместнику страшно. Он, видите ли, спать не может, если под окнами половина гарнизона не толчется. Офицеры из благородных — они все такие.

— Скоро нам пришлют подкрепление. Тогда, наверное, картина изменится, — предположил Лужица. — Ведь для Ашокского полка эти места родные.

— Вот и плохо, что родные. Если вспыхнет бунт, кто поручится, что они не переметнутся на сторону мятежников? А тут еще эти «красные клинки». Не могут по улице проехать, чтобы кого-нибудь не потоптать.