Дом тишины

Я испугалась! В страхе подняла голову от подушки и посмотрела на комнату. На прежний мир, теперешний мир. Но моя комната и вещи еще спят. Стало жарко. Захотелось кого-нибудь увидеть, с кем-нибудь поговорить, кого-нибудь коснуться. Я слышала шум внизу. Интересно, что это такое. Уже три часа ночи. Я быстро встала, подбежала к окну: у Реджепа все еще горит свет. Коварный карлик, служанкино отродье! Я со страхом вспомнила холодную зимнюю ночь: перевернутые стулья, разбитые стекла и тарелки, отвратительные лохмотья и кровь, и меня охватило беспокойство, даже почти ужас. Где моя палка? Я взяла ее, несколько раз постучала в пол и позвала его.

— Реджеп, Реджеп, быстро иди наверх!

Выйдя из комнаты, я подошла к лестнице.

— Реджеп, Реджеп, я тебе говорю, где ты?

Смотрю вниз: там горит свет, и в свете видны тени, дрожащие на стене, — я знаю, вы все там. Я еще раз закричала и наконец увидела его тень.

— Иду, Госпожа, иду, — сказал он. Тень уменьшилась, и появился сам карлик. — Что случилось? — спросил он. — Что вы хотите?

Наверх не поднимается.

— Так поздно! Ты чего не ложишься? — спросила я. — Что вы там делаете внизу?

— Ничего, — сказал он. — Сидим.

— В такое время? — спросила я. — Не ври, я все вижу. Что ты им рассказываешь?

— Я ничего им не рассказываю, — сказал он. — Что с вами опять? Вы опять думаете о чем-то? Не надо! Если не можете заснуть, почитайте газету, поройтесь в своем шкафу, проверьте, на месте ли ваша одежда, поешьте фруктов, но не вспоминайте их опять!

— Ты в мои дела не вмешивайся! — оборвала его я. — Позови всех наверх, пусть придут.

— Есть только Нильгюн-ханым, — сказал он. — А Фарука-бея и Метина нет.

— Нет? — удивилась я. — Помоги мне спуститься, я хочу посмотреть. Что ты им рассказал?

— Что вы хотите, чтобы я им рассказал, Госпожа, я не понимаю!

Наконец он поднялся по лестнице. Я решила, что идет ко мне. Он вошел в мою комнату.

— Не лезь в мою комнату! — прикрикнула я. — Что ты делаешь?

Карлик стоит на пороге. Я сразу пошла следом за ним. Внезапно он остановился, подошел ко мне и взял меня за руку. Я удивилась. Ладно. Он дотронулся до меня, отвел меня в постель, уложил, укрыл теплым одеялом: хорошо. Я маленькая девочка, я безгрешная. Я обо всем забыла. Я лежала в кровати, он собирался выходить из комнаты и сказал:

— Вы персик только надкусили и бросили. Это самые лучшие персики, а вам не нравится. Принести абрикосы, хотите?

Он вышел — я осталась одна. Надо мной тот же потолок, подо мной — тот же пол; в графине та же вода, на столе все то же: тот же стакан, та же щетка, одеколон, тарелка и те же часы; я лежу в своей кровати и думаю, какое странное это время. Вдруг я похолодела от страха. Я поняла, что сейчас опять буду думать о том, что Селяхаттин открыл той ночью, и мне стало страшно. А шайтан все говорил.