— Скажу вам откровенно, речь идет о Божене, о панне Чедо. В прошлом году я сделал ей предложение.
— Поздравляю, пан редактор, вы сделали прекрасный выбор, — сказал детектив, подумав про себя: «Чтоб ты лопнул!»
— Она не ответила мне ни «да», ни «нет», попросив время подумать, посоветоваться с родителями. Кстати, я был у них, они не против нашего брака. И все шло как нельзя лучше, а тут это несчастье.
— Если уж у нас пошел разговор начистоту, скажите, зачем же вы тогда приняли участие в шахматном турнире?
Журналист окинул детектива настороженным взглядом:
— Ваша ирония меня отнюдь не удивляет, но вы ошибаетесь, если усматриваете какую-то связь между убийством и невинным шахматным турниром. Однако вы правы в одном — смерть Рожновской помешала в осуществлении моих матримониальных планов. Это ужасное убийство почему-то так повлияло на девушку, что она изменилась до неузнаваемости, и наши отношения стали совсем другими. Нет уже прежней искренности, доверия, она просто избегает меня.
— А как с ответом на ваше предложение? Уже прошло много времени, она ведь обещала ответить.
— Вожена попросила дать ей еще время. Вот и тянется эта волынка, а я, как вы сами видите, уже немолод, мне бы хотелось создать семью. Сколько можно откладывать?
— Почему же изменилось ее отношение к вам?
— Не знаю. Может быть, она думает, что я как-то связан с этой ужасной историей, прямо она со мной на эту тему никогда не говорила.
— Вы ее любите, поэтому, возможно, вы и преувеличиваете, а на самом деле все обстоит не так.
— Пан Бакс, согласись она на брак со мной, я не стал бы вообще задумываться над нюансами ее отношения ко мне, но в данной ситуации это меня тревожит.
— Чего же вы от меня хотите? Или полагаете, что поимка преступника изменит ситуацию при условии, что этим преступником будете не вы?
— Именно так. Я отдаю себе отчет в том, что расследование может тянуться и тянуться, отдаю себе отчет и в том, что мою скромную особу пока нельзя исключить из числа подозреваемых. Поэтому я и прошу вас принять мою помощь. Думаю, что кое-какую информацию я мог бы вам сообщить.
— Это звучит многообещающе, пан редактор.
— Я буду краток. Вам следует заинтересоваться Рожновским и — пусть это не будет для вас неожиданностью — Боровским.
— Но почему?
— Я знаю, что у Рожновской была шкатулка с драгоценностями. Об этом сообщил мне именно Боровский. Так вот, после смерти Рожновской шкатулка пропала. Не здесь ли следует искать мотив преступления?
Бакс уже понял, что Милевский ведет свою игру, причем с ним, Аристотелем Баксом, обходится как с глупым мальчишкой-несмышленышем, но решил не мешать ему, а даже подыграть.
— В материалах дела ни словом не упоминается об этом.
— Бог мой, да все это расследование и гроша ломаного не стоит! Ведь что сделала милиция? Допросили каждого из нас по нескольку раз, тем дело и закончилось. Пан Бакс, вы обязательно спросите Боровского о шкатулке, если надо, я согласен на очную ставку.
— Очень благородно с вашей стороны, пан редактор, но не забывайте, что я тут инкогнито, а кроме того, разве вы не боитесь испортить ту милую атмосферу, что царит в пансионате? Было бы жаль… Но вернемся к делу. Итак, о шкатулке знали Рожновский и Боровский?
Да.
— А остальные?
— Думаю, что не знали. В конце концов, рискованно показывать многим такое богатство.
— Как и рискованно привозить его на курорт.
— Некоторые женщины не могут даже на день расстаться со своими драгоценностями.
— Может, вы и правы. Я и сам читал о… кажется, Софи Лорен и Элизабет Тейлор. Но ведь пани Рожновская не была кинозвездой. И вы считаете, что шкатулку забрал убийца?
— А кто же еще? Ведь она стала причиной убийства.
— Рожновский мог еще в Щецине захватить драгоценности.
— И тогда бы подозрения сразу пали на него.
— Пожалуй, вы правы. Ну, а Боровский? Ведь этот человек мухи не обидит.
— Пусть вас не вводит в заблуждение его внешность, пан Бакс. Боровский умеет делать свои дела. А как он использует Решель!
— Но он же и без того богат.
— Аппетит приходит во время еды. И вот еще информация, которая может представлять для вас интерес. Два дня назад, проходя мимо комнаты пани Решель, я слышал их громкую ссору, Решель и Боровского. Вы знаете, из-за чего они ссорились? Из-за того, что он отказывается жениться на ней!
— Боровский и Мария Решель?! В это трудно поверить. Ведь он молод, а она почти старушка. Нет, не могу поверить!
— И тем не менее я не ошибся, пан Бакс.
— Пожалуйста, называйте меня Ковальский. Во всяком случае, благодарю вас за информацию. Что касается шкатулки, это может иметь немаловажное значение, надо будет проверить.
— Я готов сделать соответствующее заявление и в письменной форме.
— Пока не надо. Однако вернемся к началу нашего разговора. Вы говорили о том, что лично заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления, сообщили важную информацию и вправе рассчитывать на благодарность. Что я могу для вас сделать?
— Речь идет о Божене.
— Она не входит в число подозреваемых.