Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Пустяки, я привык. А главное, пан редактор, вы слышали, что сказала панна Чедо? Если сказано было всерьез, я готов отказаться не только от шахмат, но и от шведского!

— Вот это, я понимаю, аргумент! Хотя и сомневаюсь, что вы в состоянии овладеть за месяц языком нашего северного соседа.

— Попробую. И думаю, что буду иметь возможность также понаблюдать за интересными партиями вашего турнира, когда я прискучу панне Чедо.

— В таком случае заявляю, что ни одной партии вы не увидите!

— Смотри, Вожена, — с шутливой угрозой обратился к девушке Милевский. — Если ты так ставишь вопрос, я, пожалуй, откажусь от участия в турнире.

— А это твое дело. Если ты рассчитывал, что я намерена провести отпуск в одиночестве, одна гулять по набережной, одна загорать на пляже…

— В таком случае пусть решает большинство. — Милевский посмотрел на иностранцев.

— Без вас турнир очень много потеряет, — заявил старший из братьев Свенсонов.

— К тому же вы являетесь его фаворитом, — поддержал брата младший. — Уже в прошлом году кубок должен был достаться вам.

— Разве вы не выиграли? — притворился удивленным Арт.

— К сожалению, я проиграл… пани Рожновской.

— Что?! — вскричал Бакс, стараясь, чтобы в его голосе как можно искреннее прозвучали и недоверие, и удивление, и возмущение. — Вы, один из лучших польских шахматистов, проиграли женщине?

В ответ Милевский выдал одну из своих профессиональных улыбок телезвезды, правда, на сей раз несколько вымученную:

— Что ж, я всегда был джентльменом. А если серьезно, пани Рожновская была очень сильной шахматисткой. В нашем турнире она не проиграла ни одной партии, а я могу вас заверить, что наши скандинавские друзья тоже сильные игроки. Да и остальные участники турнира не хуже — я имею в виду присутствующих здесь пана Боровского и нашего славного художника Ковалика.

Произнося фамилию последнего, журналист позволил себе допустить чуть заметную ироническую интонацию.

— А Рожновский разве не играл?

— Рожновский не принимал участия в турнире, потому что должен был часто отлучаться, ездил в Щецин по делам чуть ли не через день. Если бы он играл, наверняка без труда справился бы с любым из нас. Так что вы решили, будете играть?

— Нет, благодарю вас.

— Жаль, нас семь человек, как раз не хватает одного игрока для пары.

— Я буду играть! — выкрикнул Олаф.

— Веди себя прилично, Олаф, — одернула его мать, но Милевский поддержал мальчика:

— Пусть играет, он для своих лет очень неплохой шахматист. В прошлом году он принимал участие в игре вне конкурса и, надо сказать, сражался отчаянно…

— Я выиграл у пана доктора! — опять не выдержал мальчик, вторично вызывая гнев матери и краску стыда на физиономии доктора.

Вечер «по случаю открытия курортного сезона» продолжался. Ничто больше не нарушало его мирного течения. Немного танцевали, было выпито еще несколько бутылок вина.

И потекли обычные курортные дни. Погода стояла великолепная, солнце палило вовсю, и жильцы «Альбатроса», как положено отдыхающим, проводили все дни на пляже. Виделись лишь за обедом — разморенные, загорелые, а некоторые так и просто обгоревшие на солнце до того, что клочьями слезала кожа.

Лишь супруги Ковалики не ходили на пляж. Превратив одну из комнат в мастерскую, художник все дни трудился. Он писал или пейзажи, очень недурные, или натюрморты — довольно однообразные, с постоянно повторяющимся «цветочным мотивом». Иногда, по настоянию жены, он мучился над портретом, который, как правило, ему не удавался, и не только потому, что позировала жена, а просто не лежала у него к этому душа и каждый раз приходилось совершать насилие над собой. Свободные часы супруги предпочитали проводить не на свежем воздухе, а за столиками многочисленных кафе, полупустых, ибо большинство отдыхающих загорало и купалось.

На четвертый день пребывания в Свиноустье Аристотель Бакс шел быстрым шагом по главной улице города, держа под мышкой грамматику и словарь шведского языка. Войдя в здание почтамта, детектив заказал разговор со Щецином.

«Коммутатор воеводского управления милиции? Соедините меня, пожалуйста, с майором Шиманским… Павел? Привет! Что нового? Ничего, в порядке, погода прекрасная. Мне нужен Рожновский, да, у тебя, завтра, я утром буду в Щецине, здесь регулярно курсируют катера на подводных крыльях, тогда и поговорим, привет». Арт честно старался не перерасходовать казенные деньги и свел разговор к минимуму, сразу же положив трубку, хотя за три минуты разговора он заплатил бы столько же, сколько и за одну.

Прекрасное средство сообщения — катер на подводных крыльях! Путешествие доставило Арту огромное удовольствие. Как ракета, несся катер по гладкой морской поверхности, лишь изредка сбрасывая скорость, а потом опять приподнимал нос и мчался вперед. Ровно гудели мощные моторы. Трасса от Свиноустье до Щецина длиной в семьдесят километров по Щецинскому заливу была преодолена ровно за час. В морском порту Арта ждала машина из управления.

Я с радостью встретил друга.

— Ну как твоя шахматная партия? — спросил я его.

— Ход за противником, а я, как видишь — грамматика и слова.