Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

Пансионат «Альбатрос» занимал красивое здание, которое можно было назвать трехэтажным, хотя третий этаж представлял собой скорее мансарду под самой крышей. В целом же это был очень привлекательный дом, украшенный по углам крыши изящными башенками, игравшими чисто декоративную роль. Крыша дома, покрытая темно-красной черепицей, красиво оттеняла стены здания, выкрашенного в кремовый цвет, кирпичи же по углам, на фрамугах окон и над подвальным помещением были каштанового оттенка.

За главным зданием размещались другие постройки — гаражи и хозяйственные помещения. Весь комплекс зданий окружал ухоженный ярко-зеленый газон, на котором гордо возвышалось несколько стройных елей. Одним словом — картинка.

Располагался пансионат в самом что ни на есть удачном месте — на приморском бульваре, но не в оживленной части, а в самом конце. Дальше уже не было никаких построек, сразу за домом начинался лес, точнее, возвышался холм, покрытый буйной растительностью, за ним проходила граница с Германской Демократической Республикой.

Поднявшись по ступенькам парадного крыльца, мы оказались в холле, где нас уже ожидали. Одного из трех мужчин я знал, это был следователь районного отделения милиции по фамилии Вятер. От второго, одетого, несмотря на жару, в темный костюм, при галстуке, за километр несло прокурором. Очень не люблю я иметь дело с такими вот свежеиспеченными прокурорами, может, просто не везло, но мне, как правило, попадались неумные, неопытные, очень самоуверенные молодые люди. Третий — невысокий, коренастый, черный, как жук, с франтоватыми усиками, кинулся к нам навстречу. Видимо, это и был владелец пансионата Боровский.

— Приветствуем, приветствуем! — суетился он вокруг нас и совал для пожатия свою потную мягкую ладонь. — А мы уж заждались.

Видимо, он и Баксу не понравился, так как тот сразу осадил его, задав бестактный вопрос с присущим ему весьма специфическим юмором:

— Как называется этот пансионат? — с невинным видом поинтересовался Арт.

— «Альбатрос», уважаемый, «Альбатрос».

— А мне показалось, что мы ступили под сень «Синей Бороды».

Он намеревался еще что-то добавить, но в это время ко мне подошел следователь и, отдав честь, начал было рапортовать. Я жестом остановил его.

— Отставить, поручик. Где пострадавшая?

— У себя, у себя, лежит в постели в своей комнате. — Владелец пансионата не дал поручику раскрыть рта. — Ах, бедняжка, что ей пришлось пережить!

— А говорить с ней можно?

— Думаю, что можно, но сначала лучше со мной.

— С вами лучше потом. А что говорит врач?

— Он сделал ей укол, думаю, вскоре она сможет встать. Ах, пан майор, хорошо, что еще этим все закончилось, могло быть значительно хуже.

— Поручик, подождите меня здесь, я с коллегой зайду на минутку к пострадавшей, — сказал я, делая вид, что не замечаю обиженной мины прокурора. Ничего, перебьется, эта братия в Щецине, случалось, обращалась со мной еще хуже.

Мы пошли по коридору предводительствуемые Боровским. Смешная у него походка, ступни ставит врастопырку, как утка.

Боровский открыл одну из дверей по левой стороне коридора. В комнате на узкой тахте лежала под одеялом немолодая женщина с компрессом на лбу. У тахты — столик, на нем вазочка с искусственными цветами, рядом старенький шифоньер с зеркалом. На окне белая занавеска, пол застлан пестрым ковром, на стене — картина с изображением какого-то святого.

— Мы из милиции, — сказал я, поздоровавшись. — Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

Слабым кивком головы женщина выразила согласие. Тяжело вздохнув, она произнесла:

— Я уже нормально себя чувствую, вот только голова еще немного болит.

По ее характерному выговору я сразу узнал в ней немку из коренных жителей побережья. Для этого не требовалось специальных лингвистических познаний.

Я присел на стул у изголовья пострадавшей, Бакс, поручик и хозяин пансионата остались стоять у дверей.

— Расскажите, пожалуйста, что же произошло.

— Ох, прошу пана, — женщина опять тяжело вздохнула. — Что за кошмар мне пришлось пережить! И, главное, я никак не могу понять причины Ну кому понадобилось покушаться на мою жизнь? Врагов никаких у меня нет, за всю свою жизнь я и мухи не обидела. Это какое-то ужасное недоразумение. Кому я стала поперек дороги?

— Успокойтесь, пожалуйста, мы для того и пришли, чтобы выяснить это дело. Расскажите все по порядку.

— Ну, значит так. Спать я легла как обычно, в одиннадцать часов, то есть в двадцать три, но заснуть не могла, так как плохо себя чувствовала.

— Болела голова?