Дом ста дорог

Сзади послышалось бормотание Питера и жалобное поскуливание Бродяжки.

Чармейн резко обернулась и увидела, как по рукам Питера, от пальцев к плечам, побежали крохотные огоньки.

— О, вода на кухонном полу, иссушись! — воззвал юноша.

Огоньки начали перепрыгивать на волосы и уже танцевали на вихрастой чёлке. Самодовольство на лице парня сменилось паникой.

— Боже! — воскликнул Питер. Словно вторя его словам, огоньки слились в единое пламя, и парень весь заполыхал. Теперь в его глазах маячил страх.

— Горячо! На помощь!

Чармейн бросилась к нему, схватила за руку и окунула в воду на полу. Не помогло. Волшебный огонь продолжал гореть и искриться даже под водой, грозно бурля и окружая Питера сотнями пузырьков. Кипящая вода и пар обожгли юношу ещё сильнее.

— Рассей заклинание! — крикнула девочка, отдёргивая свою руку от пылающего рукава. — Какие чары ты сотворил?

— Я не знаю, как! — выкрикнул парень.

— Какие чары? — рявкнула Чармейн.

— Заклинание против наводнений из «Книжицы палимпсестов», — пролепетал Питер, — и я не знаю, как рассеять его.

— Болван! — вскричала девочка. Затем она схватила юношу за пылающее плечо и встряхнула. — Чары, рассейтесь! — властно потребовала девочка. — Ай, больно! Приказываю тебе, заклинание, немедля рассейся!

Заклинание повиновалось. Чармейн поднялась, тряся обожженную руку. Огни с шипением превратились в облачка пара и сырость, повисшую в воздухе. Питер сидел на полу опалённый со всех сторон, его лицо и щёки пылали алым цветом, а волосы заметно укоротились и торчали во все стороны.

— Спасибо, — произнёс парень, поднимаясь и облегчённо похлопывая себя.

— Фу-у! — оттолкнула его девочка. — От тебя воняет палёными волосами! Как можно быть таким идиотом! Какие ещё заклинания ты использовал?

— Больше никаких, — ответил Питер, теребя опалённые концы волос. Чармейн с уверенностью могла сказать, что он лжёт. Но даже если он и лгал, то ни за что не собирался признаваться.

— И ничего идиотского я не делал, — настойчиво заметил он. — Посмотри на полы.

Девочка опустила глаза и увидела, что воды почти не осталось. Пол сиял, как после влажной уборки, не больше — от потопа осталось одно воспоминание.

— Что ж, тогда ты просто счастливчик, — бросила Чармейн.

— Что правда, то правда, — сказал Питер. — Моя матушка тоже всегда так говорит, когда я напутаю с заклинаниями. Пойду переоденусь.

— Я тоже, — откликнулась девочка.

Они ступили на порог. Питер снова попытался повернулся вправо, но Чармейн удержала его и пихнула в левую сторону. Таким образом получилось, что они никуда не свернули и очутились в гостиной. Сырой ковёр пускал струи тёплого пара и сох буквально на глазах, однако запах в комнате по-прежнему стоял невыносимый. Девочка фыркнула, закрыла и открыла дверь, а затем они с Питером снова ступили на порог и на этот раз оказались в коридоре. Вода испарилась и здесь, оставив лишь блестящие вымытые полы.

— Видишь, — довольно заметил юноша, открывая дверь в свою спальню, — всё-таки оно работает.

— Хех! — только и ухмыльнулась Чармейн, заходя к себе в спальню. «Интересно, чего ещё он успел натворить. Не доверяю ему ни на йоту.»

Лучший наряд Чармейн теперь превратился в кучу мокрого тряпья. Она печально посмотрела на него и развесила сушиться. Больше всего её огорчала прожжённая дыра на жакете, с которой, по-видимому, уже ничего нельзя было поделать. Завтра в королевскую библиотеку предстояло надеть повседневный наряд. «А как же я оставлю Питера одного? — вдруг задумалась она. — Больше чем уверена, что он весь день проведёт, экспериментируя с заклинаниями. Я бы, на его месте, так и поступила.» Чармейн вздрогнула, когда осознала, что ничем не лучше Питера. Она ведь тоже не смогла отказаться от удовольствия сотворить заклинание из «Книжицы палимпсестов». Девочка вдруг почувствовала, что Питер не так уж и плох и нравится ей куда больше прежнего.

Чармейн переоделась в сухую домашнюю одежду, нацепила тапочки и отправилась на кухню. Пока она расставляла свои промокшие ботинки у очага, вошёл Питер.

— Нужно что-то придумать с ужином, — бодро сказал он.

— У нас ещё осталась еда, которую вчера принесла мама, — откликнулась девочка.

— Нет, уже не осталась, — заметил юноша. — Я доел её на обед.

Чармейн в миг пересмотрела мнение и решила, что в Питере нет совершенно ничего хорошего, и он ей ни капли не нравится.

— Прожорливый хряк, — буркнула она и постучала по краю очага, чтобы попросить ужин для Бродяжки. Бродяжка же, несмотря на съеденные во дворце оладья, радостно потрусила к появившейся миске.

— Вижу тут у нас ещё одна хрюшка-обжора, — проговорила Чармейн, глядя на уплетающую Бродяжку. — Сколько же в тебя влезает? Двоюродный дедушка Уильям, как нам получить ужин?

В ответ раздался слабый-преслабый голос двоюродного дедушки:

— Постучи по дверце кладовой, моя милая, и скажи: «Ужин».

Питер уже подскочил к дверце кладовой и теперь настойчиво колотил по ней:

— Ужин!

Что-то хлопнуло на столе. Дети разом обернулись и увидели рядом с раскрытым чемоданчиком тарелку с бараньими отбивными, пару луковиц и репку. Чармейн и Питер молча взирали на свой ужин.