Дом Солнц

До Волчник остались тысячи километров, потом сотни, и я наконец рассмотрел корабль, который решил спасти, — ромбовидный, около километра длиной и метров двести шириной. Волчник замаскировала его как могла, но ведь она не волшебница! Бедняга держался на честном слове — такое не отремонтируешь: на месте двигателя зияла аккуратная сферическая брешь, словно великан надкусил; нос разорвался, как перезревшая семянка; черный корпус пестрел серебристыми ссадинами — следами мелких повреждений.

Волчник проявила изобретательность: генератор защитной оболочки работал, и она собрала в пузыре миллионы тонн мусора — получилось нечто вроде защитного экрана, который прикрыл бы корабль в отсутствие пузыря. Вблизи он выглядел неестественно — валуны, слившиеся в мини-астероид, в центре блестящий мрамор, — хотя вряд ли кто-то присматривался.

— «Лентяй» рядом с тобой, — передал я. — Грузовой отсек открыт, места для тебя хватит, только отключи пузырь и отсеки защитный экран.

— Боюсь. Они уже близко. Если уберу пузырь, меня в два счета засекут.

— Сама же говорила, что оболочка на ладан дышит. Терять тебе нечего.

На последней стадии приближения «Лентяй» тормозил не так резко, и я посмотрел, как дела у Геспера. Он менял курс, безостановочно обстреливая гомункулярное орудие. Без внимания его маневры не остались — два буксирных мини-корабля отделились от стебля и понеслись к нему. Сама пушка на приманку не реагировала, а буксирные корабли сделали поворот и разогнались примерно до скорости «Вечернего».

«Лентяй» остановился аккурат у последнего слоя маскировочных валунов. Защитная оболочка отключилась, и корабль Волчник на импеллерах пополз через камни, выпавшие из пузыря. Глыбы бились о корпус, оставляли серебристые вмятины, раскалывались, рассыпались. Импеллеры засветились ярко-розовым, что означало серьезный сбой. Ну и ладно, пусть только протащат корабль еще пару сотен метров, а потом хоть рассыпаются.

Я отправил две миноги соорудить из камней временный экран между нами и гомункулярной пушкой. Постоянное руководство не требовалось — они буквально набросились на камни и засновали туда-сюда с такой скоростью, что не уследишь.

Тем временем я повернул «Лентяя» грузовым отсеком к Волчник и отключил защитное поле. Миноги светлячками заметались вокруг, отводя крупные осколки, разлетевшиеся от приближения второго корабля. Вдруг показалось, что я переоценил вместимость грузового отсека, что, даже обломанный, гость в него не влезет.

— Отключай импеллеры! — скомандовал я. — Скорости тебе хватит. Остальное — моя забота.

Тут половина неба раскололась, словно ночной мрак был тонкой скорлупой на слепящей белизне. Пульт тотчас вывел причитания «Лентяя»: на части корпуса повреждения средней тяжести, один светлячок погиб.

Имаго Волчник задрожало, потом снова выровнялось.

— Пушка выстрелила.

Я кивнул — сам уже догадался.

— Ты ранена?

— По-моему, больше всего досталось камням. Мы пока вне эффективной зоны поражения. У «Лентяя» есть повреждения?

— Ничего такого, что не поддается ремонту или мешает побегу.

О том, что случится, когда орудие приблизится, думать не хотелось. По большому счету, мы от обстрела не пострадали. Я с содроганием наблюдал, как корабль Волчник вползает в грузовой отсек «Лентяя». Он едва помещался, не оставляя и сантиметра свободного пространства. Что-то с лязгом ударилось о корпус, но гость упорно полз вперед. Развалина напоминала грязного тощего зверька, штурмующего уютную норку соседа, и рассыпалась буквально на глазах, особенно — области пробоин.

За черной скорлупой неба снова проступил слепящий белок, на сей раз еще ярче, очертив розовым грузовой отсек и корабль Волчник. «Лентяй» пожаловался на новые повреждения. От экрана, который соорудили миноги, отлетел валун, раскаленный докрасна со стороны, обращенной к пушке.

Гость уже скрылся в грузовом отсеке, и манипуляторы заблокировали его в оптимальном положении. Я включил защитную оболочку и приказал «Лентяю» улетать. Миног осталось мало, толкать мой корабль было некому, поэтому разгонялся я медленнее. При тысяче «же» каменный экран распался с потрясающей быстротой. Хотелось верить, что гомункулярная пушка осталась далеко позади, но это было не так.

«Вечерний» я разыскал в момент, когда робот направил его на орудие после такого крутого поворота, который угробил бы большинство кораблей, не говоря о пассажирах-людях.

— Геспер, — шепотом позвал я, — не надо, мы и так выберемся.

Можно подумать, он меня слышал. Можно подумать, он послушался бы, если бы слышал.

Пушка выстрелила снова. Теперь слепящий свет разлился по небу, как асимметричная клякса с рваными краями. Так родилась новая лезия. Видимо, решив убить меня, враги выжимали из пушки максимум.

«Лентяй» рвался прочь во весь опор. Наше спасение теперь от меня не зависело. Тревоги и метания не изменили бы ровным счетом ничего.

Только я не мог улететь, бросив Геспера на произвол судьбы.

Глава 12

— Ты видел, как погиб Геспер? — спросила я.

— Да, — ответил Лихнис.

— Очень жаль. И тебя, и его.