Дом слепых

Мысленно Эний берет спиральки скрипа, надевает на них бегущий из окна шорох трассы, сигналы машин, неестественно вспарывающие день чьи-то шаги по коридору. Он не может собрать этот звуковой конструктор в осмысленную игрушку. Втулки одних звуков малы для штырей и выемок других. Конструкция распадается, она ни о чем не может сказать жадным пальцам. Эний мал, глаза его не видят, а внутренне чувство пока не окрепло, и он не слышит, как оно ему говорит: совершенно только слово. Совершенно потому, что в нем не нужно ничего склеивать и соединять, оно приходит готовым, и никто не знает, откуда оно пришло (или его привели?). Пальцам нужно набраться чуткости. Эний говорил сам с собой, стараясь не скрипеть койкой – не перебивать слова. Он шевелил руками у рта и учил пальцы чувствовать тоньше.

– Слова не просты, даже когда они одиноки, – заговорил Великий Раб. – Ты волен представлять их себе, как хочешь. Но знай, что среди них есть и сферы, и кубы, и конусы, и треугольники. Разве ты сам не чувствовал, как одно прокатывается по тебе гладко, другое накрывает сферой, третье – колет? Слова – сложные звукосочетания. Соединяясь друг с другом, они становятся еще сложней.

– Как истина?

– Истина проста. Она дается всем при рождении. Но мы о ней забываем, а потом всю жизнь идем к ней по пути сложных звукосочетаний. Доходим до нее, и она оказывается гладким прозрачным шаром – простым, как первое слово, сказанное нами после рождения.

Эний попытался вспомнить, какое слово произнес он первым. Но все, что приходило на ум, – это спиральный скрип койки и попытки поймать свои сказанные шепотом слова.

– Ты видел истину? – спросил Эний.

– Нет, но я к ней так близок, что уже чувствую ее прозрачность.

– Зачем тебе истина?

– Знакомство с истиной – это знакомство с творцом. Тебе не хотелось бы увидеть того, кто сотворил все вокруг, – рассвет и закат, два солнца, деревья и поля, по которым ты сегодня ходил?

Взгляд Великого Раба не был тяжелым, как у прочих жителей этой планеты. Возможно, потому что его не затемняли поля шляпы. Прямо в глаза Великому Рабу била розовая занавеска. В его взгляде Эний поймал смешинки – они плескались рыбешками на карей глади. Глаза Великого Раба были такими же старыми, как и книги, скрывающие истину. Они, с опущенными уголками, казались дуговыми дверями, зовущими войти. Но Эний постеснялся так скоро идти за Великим Рабом. Ему не нужна была истина, достаточно тепла и еды.

– Зачем мне знакомиться с ним?

– Чтобы понять, чего он хочет. Только поняв его желание, ты можешь наполниться таким же. Если и ты, и творец будете хотеть одного, то мир вокруг нас сохранится навсегда. Он станет бесконечным, как сама вселенная.

– Разве что-то зависит от моих желаний? Если бы они сбывались, я захотел бы, чтобы моя родная планета никогда не погасла… – проговорил Эний, и в груди у него звякнула пчела.

Ему было хорошо здесь. Он не боялся Великого Раба. Но ни на одну секунду не забывал о том остывающем шаре – гладком и бесконечном, который теперь загонял людей внутрь себя.

– Ты не прав, Эний, – заговорил Великий Раб. Отвечая на вопросы, он всегда называл его по имени. – От наших желаний зависит многое. Сегодня пожелаешь ты, завтра пожелает кто-то рядом с тобой, на другой день – кто-то третий. Если множество людей, желающих одного и того же, объединятся, их общее желание исполнится. Когда-то, ты должен об этом знать из учебников, люди объединились в фашизме, и ваша планета могла погибнуть. Земля не может жить, если бо´льшая часть ее жителей голосит от боли. Ее ядро слишком чувствительно к словам и голосам. Слово, посланное творцом, могло бы согреть Землю. Но в те годы ее ядро слышало только крики отчаяния из концентрационных лагерей. Две трети Земли превратились в поле боя. Мы всегда пристально следили за ней и тогда послали к вам слово. Что бы ни говорила история, неважно, кто его произнес. Мы посылали слово и до того – в конце девятнадцатого века. Оно было услышано только в новом, двадцатом. Люди восприняли идеи коммунизма и пожелали жить по его заветам, укладывающимся в короткий список – свобода, равенства и братство. На вашей планете могло быть создано свободное общество счастливых людей, и ядро могло бы жить бесконечно. Но люди остановились на полпути в познании истины, появились другие желания, поменявшие направление коммунизма. Адольф Гитлер показал вам его обратную сторону. Но люди оказались слишком эгоистичны, чтобы усвоить урок… Через пятьдесят лет после окончания Второй мировой, когда, казалось бы, уже каждое живое существо должно против войны восстать, люди развязали новую войну и утопили Землю в море крови… Прости, Эний, что я выражаюсь высокопарно, в последнее время я говорю лишь с книгами…

– Ленин, как и Маркс, с этой планеты? – спросил Эний.

В одном из классов интерната стоял гладкий гипсовый шар – пыльная голова вождя пролетариата.

Великий Раб засмеялся. В смехе звучал старческий надлом.