Дом Скорпиона

Тон-Тон вытянул руки и, широко расставив ноги, оперся о стену ладонями.

— Не забывай, если шевельнешься, будет только хуже.

Тон-Тон кивнул.

Хранитель отпер стенной шкаф и принялся выбирать трость. Матт увидел, что внутри хранятся трости самых разных размеров. Хорхе не сразу выбрал подходящую. Тон-Тон тихонько подвывал.

Наконец Хранитель остановился на палке толщиной с большой палец. Хлестнул ею по кровати, проверяя на прочность. В комнате воцарилась мертвая тишина, ее нарушали только всхлипы Тон-Тона.

Хорхе, похлопывая себя тростью по ладони, медленно расхаживал взад-вперед. Казалось, он решает, с какой части тела Тон-Тона лучше начать. У мальчишки тряслись руки и ноги; казалось, он вот-вот рухнет на пол. Матту с трудом верилось в происходящее. Это было так жестоко, так бессмысленно! Тон-Тон уже показал, что готов повиноваться. Он унижался перед Хранителями по первому их требованию. Но может быть, в этом-то и дело. Эль Патрон не раз говорил: если не можешь добраться до своего заклятого врага — для острастки накажи у него на глазах первого, кто попадется под руку.

«Это я, — подумал Матт. — Я — тот самый враг, которого Хорхе хочет запугать!»

Внезапно Хранитель перестал расхаживать и молнией метнулся вперед. Тон-Тон, вконец обезумевший от ужаса, бросился бежать. Хорхе в два прыжка догнал его, повалил на пол и принялся лупить куда попало. Он хлестал и хлестал, пока трость не окрасилась кровью. Фиделито спрятал лицо на груди у Матта.

Наконец Хорхе отступил, тяжело дыша.

— Отнесите его в лазарет, — велел он мальчишкам, жмущимся у двери. Те покорно подхватили Тон-Тона, обмякшего, как тряпичная кукла, и унесли.

Хорхе прислонил трость к кровати и вытер лицо полотенцем. Никто не шелохнулся. Мальчишки затаили дыхание. Через мгновение Хорхе поднял глаза, и на лице его снова появилось всегдашнее выражение доброго учителя. Ярость схлынула с него, как мгновенно исчезала когда-то с лица Тома, и эта перемена была даже страшнее, чем сам гнев.

— Думаю, наш аристократ усвоил урок, — ласково произнес он. — Итак, Матт, продолжим. Ты можешь признаться нам в каких-либо проступках?

— Нет, — сказал Матт, оттолкнув Фиделито от греха подальше. Все ахнули.

— Прошу прощения?

— Я не сделал ничего плохого. — Матт хорошо усвоил урок. Его смысл был таков: даже рабская покорность не помогает избежать наказания.

— Понятно, — вздохнул Хранитель. — Тебе уже ничем не поможешь. Встань в позу.

— Не вижу разницы, — сказал Матт. — Вы избили Тон-Тона, хотя он лежал на полу.

— Послушайся. Тебе же легче будет, — осмелился шепнуть кто-то. Хорхе резко обернулся, но разглядеть говорившего не успел.

Матт скрестил руки на груди. В душе он дрожал от страха, но старался не показывать этого. Он смерил Хранителя холодным презрительным взглядом, каким Эль Патрон обычно смотрел на провинившихся слуг.

— Некоторые мальчики, — произнес Хорхе тихим, вкрадчивым голосом, от которого у Матта по спине побежали мурашки, — некоторые мальчики слишком непослушны, и их приходится учить трудным способом. Их приходится ломать, чинить и снова ломать, пока они не научатся делать как велено. Задание может быть совсем простым, например подмести пол, но они будут выполнять его с охотой, чтобы их не сломали опять. И они будут поступать так всегда, до конца своих дней.

— Другими словами, вы хотите превратить меня в зомби, — сказал Матт.

— Ты что?! — вскричали сразу несколько голосов.

— Как ты смеешь обвинять меня в этом?! — Хорхе потянулся за тростью.

— Я признаюсь за него! Я! — взвизгнул Фиделито, выскакивая на середину комнаты. — Он уронил мыло в душевой и не поднял его. И выбросил кашу, потому что в ней был таракан.

— Фиделито, ты идиот! — простонал Чачо.

— Он правда это сделал. Правда! — кричал малыш.

Хорхе переводил заинтересованный взгляд с Фиделито на Матта.

— А ну, сядь, — прошипел Матт сквозь зубы.

— Стоп! — вскричал Хорхе. — Здесь мы видим пример наихудшего социального нарушения. Аристократишка превратил этого мальчика в лакея. И поэтому наказать следует лакея.

— Вы же его убьете, — вскричал Матт.

— Никто не может быть слишком мал для обучения, — возразил Хорхе. — Даже королей с младенчества пороли, чтобы приучить их не плакать на торжественных мероприятиях. С шестимесячного возраста!

«Он меня сделал», — с тоской подумал Матт. Сколько бы он ни сопротивлялся повелениям Хорхе, малышом он поступиться не мог.

— Хорошо, я признаюсь, — сказал Матт. — Я в самом деле уронил мыло в душевой и не поднял. И выбросил кашу, потому что в ней был таракан.

— А еще? — с любопытством осведомился Хранитель.

— Я пописал в креветочный чан — не спрашивайте в какой — не помню. И не закрыл воду в кухонной раковине.

— Встань в позу.

Матт послушался, ненавидя себя за это, но еще больше ненавидя Хранителя. Пока Хорхе расхаживал вокруг, изматывая ему нервы, мальчик хранил гордое молчание. А когда Хранитель метнулся через комнату и нанес первый удар, то не закричал, хотя едва не потерял сознание от боли.