Дом сестер

— Виктория была плаксой, — резко сказала Синтия, попав в самую точку. — В детстве ее ужасно баловали. Виктория была младшей и любимой дочкой отца. Ныла по каждому поводу и после развода была убеждена, что на ее плечи свалились все несчастья в мире. Она жаловалась всюду, где только ни появлялась. В ее голосе всегда слышалась нотка страдания, даже если она желала кому-то доброго утра.

— Но в таком случае это не должно было стать неожиданностью, что она сбежала, когда ее терпению пришел конец…

— Вы ее не знали. Вот так просто уехать, все бросить, расстаться в известной степени со всей своей прежней жизнью, с домом, семьей, знакомыми, резко порвав с прошлым и начать все заново в каком-то другом месте, — это требует колоссальной решительности. Для этого нужны силы. Виктория не просто уехала в другой город и продолжала поддерживать отношения со своей семьей; нет, она как в воду канула. К тому же еще шла война, времена были мрачные и ненадежные, никто не знал, чем это все завершится для Англии… И Виктория не была больше самой младшей — ей исполнилось уже сорок восемь или сорок девять лет. Нет, — Барбара представила, как при этих словах Синтия покачивает головой, — нет, все это кажется совершенно абсурдным. И никак не складывается воедино.

— С другой стороны, — сказала Барбара, — что еще могло случиться?

Синтия вздохнула.

— Вот именно. Что еще могло случиться… Поэтому ходили лишь слухи, а потом и они ушли в песок. У нас в конечном счете было много других забот. Например, война… И в один прекрасный момент эту историю забыли.

«И в один прекрасный момент эту историю забыли…» Забыли — или она была описана на последних страницах воспоминаний Фрэнсис Грей? Барбара прошла в столовую и глянула на стопку на первый взгляд невинных, убористо исписанных листов, лежавших на столе. Оговорка Синтии в отношении того, что Виктория начала все заново «где-то на юге», возбуждала ее любопытство. Не зря Барбара была специалистом по уголовному праву. Если появлялся особый запах, она брала след.

Но потом Барбара сказала себе, что Синтия — болтушка и наверняка с удовольствием распускает слухи, при этом приукрашивая события, чтобы сделать их более привлекательными. По описанию Фрэнсис, Виктория действительно сильно страдала, когда Джон опять женился. Рождение маленького Фернана стало для нее дополнительной травмой, ударив по самому больному месту — ее бездетности. Возможно, она и в самом деле собрала свои вещи и уехала, бросив все…

Барбара постаралась отвлечься от этих мыслей. У нее были совсем другие проблемы. Она довольно быстро закончила разговор с Синтией, чтобы не занимать телефон, если вдруг позвонит Ральф, — и вот уже минут десять сверлила взглядом телефонный аппарат, как будто могла его загипнотизировать и заставить зазвонить. Он оставался безжалостно молчаливым. Стрелки на часах показывали четверть пятого. Снег шел беспрерывно. Это продлится еще примерно полчаса — а потом стемнеет.

— Что я могу сделать? — тихо простонала Барбара. — Что?

Она пошла в кухню и поставила на огонь воду для чая. Один лишь вид пустого холодильника настолько усилил в ней чувство голода, что закружилась голова и болезненно сжался желудок. К этому добавилось чувство страха — и на глазах внезапно выступили слезы. Со времен юности Барбара ни разу не испытывала состояния беспомощности, она просто его не допускала. Она внушала себе это до тех пор, пока ее мозг это не усвоил: «Я сильная. Я знаю, как себе помочь. Я не боюсь».

Теперь Барбара боялась. И самое ужасное заключалось в том, что она чувствовала себя совершенно беспомощной, как маленький ребенок. Беспомощной, как толстая девушка, которой она однажды была и о существовании которой очень хотела бы забыть.

Потом ее озарила внезапная мысль. Она быстро пробежала по дому и включила свет во всех комнатах. Лежащий в темноте Уэстхилл буквально озарился светом. Если Ральф действительно решит возвращаться сегодня и заплутает где-то в этих местах, то сможет по меньшей мере сориентироваться по освещенным окнам.

В кухне засвистел чайник. Барбара опять побежала вниз. Ее метание по дому хотя бы на какое-то время заглушило отчаяние, но когда она стояла у стола, заваривая чай, оно снова овладело ею. Барбара даже подумала о том, чтобы выйти из дома и пойти поискать Ральфа; это казалось ей более приемлемым, чем сидеть здесь и ждать. Но потом, несмотря ни на что, разум взял верх. К тому же у нее не было никаких шансов найти его на улице, она только сама могла заплутать. Кроме того, у нее не было лыж. Она смогла бы лишь ползти как черепаха, при каждом шаге увязая по пояс в снегу.

Барбара взяла чайник и опять пошла в столовую. Ей было ясно, что она должна отвлечься, если не хочет получить нервный срыв.

Сев перед камином, Барбара без особого желания взяла последнюю пачку листов. Она слишком нервничала, чтобы должным образом сосредоточиться, но в конце концов решила заставить себя. Лучше читать, чем размышлять.