Дом с привидениями

Владимир БЕЛЯЕВ Дом с привидениями

МЫ ПЕРЕЕЗЖАЕМ

Мне очень хотелось до прихода Петьки установить новую голубятню посреди двора. Острый, хорошо отклепанный заступ все глубже уходил во влажную землю, перерезая на ходу дождевых червей, корни травы. Когда нога вместе с загнутой кромкой заступа касалась земли, я обеими руками тянул на себя гладкую ручку. Целая груда земли взлетала наверх. Я ловко отбрасывал ее в сторону – черную, местами проросшую белыми жилками корней.

Вскоре глубокая яма зачернела посреди нашего небольшого дворика. Поддерживая голубятню одной рукой, я набросал в нее несколько булыжников, окружил ими столб и, когда голубятня перестала шататься, быстро засыпал яму свежей землей. Мне оставалось разровнять ее, как за домом скрипнула калитка.

«Ну вот и Петька!» – подумал я.

Издали голубятня выглядела еще лучше. Сколоченная из тонких досок, выкрашенная охрой, она заметно выделялась среди старых сараев. Славно будет житься в этом домике моим голубям. Позавидует мне сейчас Петька Маремуха. Как бы он ни пыхтел, никогда не сделать ему такой голубятни. Вот уже слышны позади шаги. Я медленно обернулся. Ко мне подходил отец. Он остановился рядом и сказал:

– Голубятня приличная, а вот зря.

– Почему зря?

– Завтра отсюда переезжаем, – ответил отец. – Пойдем в хату – расскажу.

До прихода Петьки Маремухи я уже знал все. Уездный комитет партии направлял отца на работу в совпартшколу. Отец должен был устроить в совпартшколе маленькую типографию и печатать в ней газету «Голос курсанта». А так как все сотрудники совпартшколы жили на казенных квартирах, то и мой отец должен был переехать туда вместе с нами.

А что же будет с новой голубятней? Не оставлять же ее здесь в подарок тому, кто поселится в нашей квартире.

– Тато, а голубятню я возьму туда! – сказал я отцу.

– Еще чего не хватало! – Отец усмехнулся. – Все курсанты только и ждали, когда ты заведешь у них голубей! – И, снимая со стены фотографию Ленина, добавил серьезно: – Не дури, Василь, голубятню оставишь тут.

– Да, оставишь! А где ж я голубей буду держать?

– А кто тебе позволит держать голубей?

Совсем тихо я пробормотал:

– А там разве нельзя?

– А ты думал? – сказал отец. – Пойми ты, чудак, там люди учатся – тишина должна быть, а ты голубей станешь гонять по крышам…

– Не стану, тато, честное слово, не стану. Я тихо…

– Знаю, как тихо: сам голубей когда-то водил. Голубь воздух любит, простор. Это не курица. Курицу можно в чулане держать, да и та заскучает…

В эту минуту во дворе скрипнула калитка, и кто-то осторожно крикнул:

– Василь!

Я сразу узнал голос Петьки Маремухи и схватил кепку. Выглянув в окно, отец сказал:

– Приятель твой пришел. Вот отдай ему голубей на попечение – и весь сказ.

Когда я рассказал Петьке Маремухе, что мы переезжаем, он отмахнулся. Он, слушая мой рассказ, недоверчиво заглядывал мне в глаза, думая, что я его обманываю.

Лишь когда мы подходили к главной улице города, Почтовке, Петька наконец поверил моим словам и – было видно по всему – огорчился, что я покидаю Заречье.

– Петро, давай меняться на твой зауэр, – предложил я.

– Выдумал! – сразу встрепенулся Маремуха. – Пистолет я ни на что менять не буду. Он мне нужен самому.

– «Нужен, нужен»! – передразнил я Маремуху. – Все равно его у тебя отымут.

– Кто отымет? – переполошился Маремуха.

– Известно кто: милиция.

– Кому он нужен? Он же ржавый.

– Ну и что ж такого? Все равно оружие.

– Какое там оружие! Ты же знаешь, что на Подзамче у каждого хлопца есть по десяти таких пистолетов. Обрезы прячут, и то ничего.

Петька говорил правду. После гражданской войны, после гетмана, петлюровцев и сичевиков в нашем городе оставалось много всякого оружия, и хлопцы продолжали хранить его в разных потайных местах.

Но все равно я решил припугнуть Маремуху и уверенно сказал:

– Отымут твой пистолет, вот посмотришь. Это раньше можно было держать оружие, а теперь война кончилась – и довольно. Давай лучше, пока не поздно, я выменяю его у тебя.

– Ну если у меня отымут, то и у тебя отымут! – живо ответил Петька Маремуха и, подмигнув, добавил: – Ты хитрый, Васька, думаешь, дурного нашел.

– Ничего не дурного. Я же в совпартшколу переезжаю, а там мне никто ничего не скажет. Там военные живут.

Несколько минут мы сидели молча.

Мы давно дружили, и я знал, что Петька трусоват. «Лучше помолчу, – думал я. – Пусть призадумается над моими словами».

Помолчав немного, Петька засопел от волнения и спросил:

– Ну, а что бы ты дал за пистолет?

– Голубей могу дать…

– Всех? – приподымаясь, спросил Петька.

– Зачем всех? Пару…

– Ну, тоже, пару… За пару я не отдам…

– И не надо… Завтра пойду на Подзамче и на одного своего чубатого полдюжины пистолетов выменяю…

– Ну иди меняй, попробуй… А на мосту тебя милиционер задержит…

– А я нижней дорогой, возле мельницы, пройду.

– Ну и иди.

– Ну и пойду…

Мы опять замолчали.