Дом с неизвестными

Это был довольно старый стальной сейф с четырехзначным инвентарным номером на боку. С толстой дверцей на двух мощных петлях, с цилиндровым замком и поворотной Т-образной рукояткой. До того злосчастного дня, когда половину банды положили на территории продуктовой базы, в ее составе имелся неплохой взломщик по прозвищу Вася-лихобор. Рослый и флегматичный по темпераменту мужик со слесарным прошлым запросто мог вскрыть любой замок. В его арсенале имелся отличный инструмент, включая ручную машинку для сверления отверстий в металле. Пять минут тишины и столько же работы тонкими отмычками, после чего самый мудреный английский запор сдавался под натиском его навыков и опыта. Никто из корешей не сомневался, что и с этим сейфом Вася-лихобор справился бы за десять минут. Но Васи не было. Васина душа смиренно прощалась с земной обителью и готовилась предстать перед Господом.

Лева с четверть часа навинчивал круги вокруг сейфа: рассматривал, трогал, поглаживал, постукивал… Потом отряхнул с коленок пыль и мотнул башкой:

– Не, Паша, не по Сеньке шапка. Без специального инструмента нам его не взять.

– Сам знаю, – мрачно молвил Барон. Он отдышался, пришел в себя; мысли снова стали ясными. – Есть у меня один дружок-медвежатник. Из стародавних московских… – Он снял со спинки стула свой пиджачок в полоску. – Пойду проведаю, переговорю с ним, что да как.

– Десятину^[36] небось запросит, – предположил прижимистый Лева.

– Мы тебе лишнюю десятину отрядим, коль совладаешь с этой домовиной, – оскалился в ехидной улыбке Паша. – Ну как, возьмешься?

– Ладно, чего там… зови…

Глава седьмая

Московская область, поселок Троицкое – железнодорожная станция Одинцово. Смоленск; август 1945 года

Жизнь в дачном поселке протекала неспешно и размеренно, словно шумная и суетливая столица находилась не в тридцати минутах езды, а на другом конце страны. Погода радовала теплыми солнечными днями, на смену которым приходили приятные, прохладные вечера.

Если Аристархов не бежал ранним утром на рынок за свежими продуктами, то спал вместе с Марией до неприличия долго. Завтракали наскоро в полдень, после чего отправлялись на прогулку по Троицкому и его окрестностям. Молодой мужчина водружал на голову панаму, вешал на плечо немецкую фотокамеру, брал под руку Марию и шел бродить с нею по Троицкому и его окрестностям. Заприметив симпатичный пейзаж, он немедля расчехлял фотокамеру и снимал на его фоне Марию. Та не противилась, но каждый раз напоминала:

– Сережа, мой муж помешан на ревности. Прошу тебя: никому не показывай эти снимки.

Улыбаясь, тот заверял:

– Разумеется, милая. Я спрячу их так, что до них не доберется ни одна контрразведка…

Они были молоды, здоровы, задорны и настолько хороши собой, что всякий случайный прохожий невольно замедлял шаг и любовался ими. Аристархов своей горячей, южной красотой походил на итальянца родом из Палермо или Неаполя. Под стать были и характер с поведением: живость, легкая пружинистая походка, приятная улыбка на лице и привычка сопровождать фразы жестами. Мария, напротив, напоминала статную красавицу из центральных или северных российских губерний: золотистые вьющиеся волосы, светлая кожа, длинные бархатистые ресницы, неспешность движений, размеренность мысли и скромная немногословность.

Обедали в саду в заплетенной хмелем беседке, а вечером, с наступлением сумерек отправлялись в летний ресторанчик на берегу Десны. Каждый раз Мария выбирала столик на открытой веранде.

– Здесь больше воздуха и лучше слышно романсы, – объясняла она свой выбор.

Паренек-инвалид пел почти каждый вечер, местная публика привыкла к его голосу, к репертуару и довольно щедро одаривала за виртуозную игру и приятный вокал.

Однако неделя счастья пролетела стремительно, настал день, когда нужно было прощаться с уютной дачей посреди густого сада.

Аристархов собрал свою дорожную сумку, достал из багажника канистру и перелил из нее бензин в бак автомобиля. Затем распахнул ворота и, усаживая на переднее сиденье спутницу, с печалью в голосе спросил:

– Тебе здесь понравилось?

Глаза ее повлажнели. Она кивнула.

– Тогда пообещай, что когда-нибудь ты снова осчастливишь это гнездышко своим присутствием.

– Обещаю, – прошептала Мария.

* * *

За день до отъезда Марии из Троицкого старшая сестра Ольга вновь отправилась на почту Заднепровского района города Смоленска. На этот раз ей пришлось отстоять длинную очередь в душном помещении, прежде чем удалось добраться до маленького окошка и подать почтовой служащей заполненный бланк телеграммы.

Следуя второму пункту инструкции из письма Марии, Ольга написала: «Дорогой Анастас, сестра поправилась, чувствует себя хорошо и готовится к выписке. Сегодня выезжаю. Ужасно соскучилась. Встречай завтра на Белорусском поездом Смоленск – Москва. Целую, твоя Маша».

На этом все поручения сестры были выполнены. Точнее, почти все. Осталось лишь уничтожить письмо, о котором Мария просила никому не сообщать.

* * *