Дом с мезонином

"All our district is in Balaguin's hands," Lyda went on, turning to me. "He is the chairman of the council and all the jobs in the district are given to his nephews and brothers-in-law, and he does exactly as he likes.	- Весь наш уезд находится в руках Балагина, -продолжала Лида, обращаясь ко мне. - Сам он председатель управы, и все должности в уезде роздал своим племянникам и зятьям и делает, что хочет.
We ought to fight him.	Надо бороться.
The young people ought to form a strong party; but you see what our young men are like.	Молодежь должна составить из себя сильную партию, но вы видите, какая у нас молодежь.
It is a shame, Piotr Petrovich."	Стыдно, Петр Петрович!
The younger sister, Genya, was silent during the conversation about the Zemstvo.	Младшая сестра, Женя, пока говорили о земстве, молчала.
She did not take part in serious conversations, for by the family she was not considered grown-up, and they gave her her baby-name, Missyuss, because as a child she used to call her English governess that.	Она не принимала участия в серьезных разговорах, ее в семье еще не считали взрослой и, как маленькую, называли Мисюсь, потому что в детстве она называла так мисс, свою гувернантку.
All the time she examined me curiously and when I looked at the photograph-album she explained:	Всё время она смотрела на меня с любопытством и, когда я осматривал в альбоме фотографии, объясняла мне:
"This is my uncle.... That is my godfather," and fingered the portraits, and at the same time touched me with her shoulder in a childlike way, and I could see her small, undeveloped bosom, her thin shoulders, her long, slim waist tightly drawn in by a belt.	"Это дядя... Это крёстный папа", и водила пальчиком по портретам, и в это время по-детски касалась меня своим плечом, и я близко видел ее слабую, неразвитую грудь, тонкие плечи, косу и худенькое тело, туго стянутое поясом.
We played croquet and lawn-tennis, walked in the garden, had tea, and then a large supper.	Мы играли в крокет и lawn-tennis, гуляли по саду, пили чай, потом долго ужинали.
After the huge pillared hall, I felt out of tune in the small cosy house, where there were no oleographs on the walls and the servants were treated considerately, and everything seemed to me young and pure, through the presence of Lyda and Missyuss, and everything was decent and orderly.	После громадной пустой залы с колоннами мне было как-то по себе в этом небольшом уютном доме, в котором не было на стенах олеографий и прислуге говорили вы, и всё мне казалось молодым и чистым, благодаря присутствию Лиды и Мисюсь, и всё дышало порядочностью.
At supper Lyda again talked to Bielokurov about the Zemstvo, about Balaguin, about school libraries.	За ужином Лида опять говорила с Белокуровым о земстве, о Балагине, о школьных библиотеках.
She was a lively, sincere, serious girl, and it was interesting to listen to her, though she spoke at length and in a loud voice--perhaps because she was used to holding forth at school.	Это была живая, искренняя, убежденная девушка, и слушать ее было интересно, хотя говорила она много и громко - быть может оттого, что привыкла говорить в школе.
On the other hand, Piotr Petrovich, who from his university days had retained the habit of reducing any conversation to a discussion, spoke tediously, slowly, and deliberately, with an obvious desire to be taken for a clever and progressive man.	Зато мой Петр Петрович, у которого еще со студенчества осталась манера всякий разговор сводить на спор, говорил скучно, вяло и длинно, с явным желанием казаться умным и передовым человеком.
He gesticulated and upset the sauce with his sleeve and it made a large pool on the table-cloth, though nobody but myself seemed to notice it.	Жестикулируя, он опрокинул рукавом соусник, и на скатерти образовалась большая лужа, но, кроме меня, казалось, никто не заметил этого.
When we returned home the night was dark and still.	Когда мы возвращались домой, было темно и тихо.