Дом подруги

Дорогой Роберт!

К тому времени, как ты найдешь это письмо, думаю, все уже обнаружится. К счастью, я уже этого не увижу. Но тебе, мой бедный друг, придется жить с сознанием того, что человек, которого ты считал порядочным, на самом деле лживое, безумное и безнравственное чудовище. Да, я солгал тебе, Роберт. Я обманул тебя. Мне безумно жаль, что так вышло, честное слово. Я снова и снова проклинаю тот день, когда, вернувшись домой, увидел на своем диване обнаженного Далримпла. Он читал Пруста…

Остается надеяться, что ты найдешь в себе силы посмеяться, когда дойдешь до этого места. А вот мне не до смеха, хотя во всех наших влюбленностях есть нечто комическое. Во всяком случае, мне так кажется. Я думал, что люблю Далримпла. Хотя знал и его коварство, и лживость… даже то, что он легко поддается чужому влиянию. И все же… сейчас я честен с тобой. Тем более, что все это уже не имеет никакого значения… да, я до сих пор люблю его. Впрочем, по сравнению со мной он ангел. А я… я полный ублюдок. Может быть, ты найдешь в душе хоть одно доброе слово для меня, если я признаюсь, что с того дня, как позволил Далримплу взять меня за руку, жизнь моя стала адом.

Впрочем, теперь это уже не важно. Прошло уже много лет с тех пор, как меня перестали волновать такие слова, как рай или ад. Но моя бедная мать не заслуживает этого. Если ты не найдешь в душе ни капли жалости для меня… пожалей хотя бы ее. Верю, что ты сможешь это сделать.

И последнее, о чем я прошу тебя, Роберт, — сделай так, чтобы об этом стало известно. Конечно, у меня нет никакого права ломать жизнь совсем молодого еще человека, и мне стыдно, мучительно стыдно за то, что я делаю, но я хотел навеки заклеймить Далримпла позором. Я хотел, чтобы все знали, что он лжец.

Похоже, что бы я ни сказал, все выглядит так, будто я напоследок жалею себя. Поэтому хватит об этом. Пора покончить с этим делом. Спасибо, Роберт. Твоя дружба — это единственное, что скрашивало мою жизнь.

Джеральд.

Закончив читать, я опустилась на стул, сжимая в похолодевших пальцах листок. Ноги отказывались меня держать. По спине поползли мурашки.

— Я помчался к нему домой, — низким, прерывающимся от рыданий голосом продолжал Роберт. — Он лежал на кровати — без сознания, но еще дышал. А возле него я заметил несколько пузырьков из-под таблеток и бутылку виски… пустые. Первой моей мыслью было вызвать врача… позвонить в «Скорую помощь». Я уже набрал номер… а потом, едва услышав звонок, положил трубку. Ведь все равно ничего уже не изменить — ни того, что сделал Джеральд, ни последствий этого. Вспомните, через что ему пришлось пройти. Унижение, стыд, раскаяние… потерю друзей… работы. Он сам сделал свой выбор… сам захотел уйти из жизни, значит, так тому и быть. Я стоял у постели и молча смотрел на него. Потом вытер ему рот, закрыл ему глаза и, сев рядом, положил его голову к себе на колени. На постели валялся открытый томик Шекспира. Должно быть, Джеральд читал его, пока ждал, что таблетки и спиртное подействуют. Я взял книгу… это был «Гамлет», последний акт… и читал ему вслух, пока он не перестал дышать.