Дом певчих птиц

Павел с Кристиной о чем-то болтали, устроившись на диване, официанты проходили мимо, поглядывая на стол: не нужно ли убрать грязную посуду, играла медленная музыка, и несколько пар танцевали. А на меня неожиданно обрушилась болезненная печаль, и я никак не могла понять, в чем дело. Будто я одна в целом мире и абсолютно никому не нужна.

Матвей налил себе водки и резко выпил, подарив шоколадному десерту равнодушный взгляд.

– Твой отец не звонил? – спросил он, подхватывая маслину.

– Нет.

– Не горюй, может, завтра объявится.

– А я и не горюю. У меня сегодня очень насыщенный день. – Я улыбнулась и поймала ответную улыбку Матвея. Душа стала успокаиваться, и будто ее накрыло воздушным пуховым одеялом. Такие ощущения бывают зимой: юркнешь в кровать и шевелиться не хочется, боясь потерять даже каплю тепла.

Матвей налил себе еще водки.

А потом еще.

– Ну что, Динка, дотащишь меня до дома, если потребуется?

– В каком смысле? – нарочно спросила я, понимая, о чем речь.

– Да это я так, образно… – Матвей оглянулся на Павла с Кристиной, махнул им, откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столу. – А что ты думаешь о жизни, Дина?

– Жизнь прекрасна, – пожав плечами, ответила я.

– В книжке прочитала? – Он наклонил голову набок и вопросительно поднял бровь.

– М-м… у меня на эту тему опыт имеется.

Засмеявшись, Матвей дружески притянул меня к себе и шепнул в макушку:

– Жизнь прекрасна, да. Верь в это всегда.

Слова долетели до меня эхом, я закрыла глаза и попыталась определить, чье сердце сейчас так громко стучит.

И это было мое сердце.

* * *

Петербург. Далекое прошлое…

Соня поднималась за Бертой на второй этаж. Юбки хозяйки шуршали, и казалось, будто они шепчутся, обсуждая случившееся.

«А вы знаете, что эта маленькая девочка натворила?»

«Конечно, знаем. После десяти часов она вышла из комнаты».

«Безобразие…»

«А если она не нарочно?»

«Она должна слушать хозяйку, а не делать, что вздумается».

«Полагаете, ее все же ждет наказание?»

«Скоро мы это узнаем».

Незнакомка ушла, но в воздухе витал сладкий аромат ее духов. Борясь с нервной тошнотой, Соня задержала дыхание. На последней ступеньке она подняла голову и посмотрела на сгорбленную спину старой Берты, но сразу опустила глаза, боясь уловить гнев хозяйки.

– Проходи и ничего не трогай.

Горели свечи, и сначала в глазах зарябило именно от них: огни запрыгали, закружились, мешая рассмотреть обстановку. Но потом картинка успокоилась, и Соня от удивления сделала шаг назад и закусила губу. Нет, она очутилась не в обыкновенной комнате, а в черной бархатной шкатулке, где неведомый мастер приделал многочисленное количество полок. Стол, стулья, широкая кровать терялись среди больших и маленьких сундуков, стопок толстых потрепанных книг, коробок, обтянутых красным и синим атласом, возвышающихся от пола и чуть ли не до потолка… А на полках в ряд стояли разные бутылки: узкие и пузатые, высокие и низкие, коричневые и реже зеленые. Какие-то из них были запечатаны, а какие-то нет, но все они могли похвастаться лишь пустотой, никто ничего в них не налил.

Впечатления нахлынули, и Соня не сразу услышала голос хозяйки.

– Очнись! Я разговариваю с тобой.

– Я…

– Сядь на стул и слушай. – Старая Берта подошла к стопке коробок, нежно погладила верхнюю и с гордостью произнесла: – Мои туфли. Они живут со мной многие годы. И я люблю их больше всего на свете. – Подойдя к полкам, Берта взяла одну из запечатанных бутылок и поставила ее на стол. – Как думаешь, что это? – Спросила она, проткнув Соню взглядом.

– Бутылка…

– А какой еще ты могла дать ответ? – Сгорбленные плечи затряслись, но едкий смех не вырвался на свободу, он где-то застрял в груди Берты. Наконец она успокоилась и широко улыбнулась, продемонстрировав отсутствие верхнего зуба. – Нет, это самая настоящая беда – темная и неотвратимая. И никто не знает ее размеров. Хватит ее на один день или на долгие годы… – Берта придвинула бутылку к Соне и насладилась изумлением и страхом на ее лице. – У каждого свое предназначение и своя судьба, кому-то купаться в роскоши, а кому-то просить милостыню… Но есть силы способные изменить предначертанное, и они живут во мне. Моя бабка умела хороводить судьбами, моей матери передался этот дар, и теперь он есть у меня. Я никому не пожелаю открыть эту бутыль…

На Соню давила окружающая атмосфера, да и новых впечатлений было слишком много. Она старалась понять, о чем рассказывает старая Берта, но смысл ускользал, а задать вопрос она не решалась.

– Тут много бутылок, – осторожно произнесла Соня, бросая короткий взгляд на полки.