Дом обезьян

– Да ничего он такого не говорил. В любом случае, с каких это пор тебя интересует мнение старика, который обливается «Олд Спайс»? – Джон обнял Аманду за плечи. – Ты сексуальная. И брови у тебя сексуальные.

Аманда высвободилась из его объятий.

– Ты хотел сказать бровь.

Джон отвел ее в гостиную, где она рухнула на диван.

– Зачем ты обращаешь на это внимание? – спросил он. – Бог ты мой, подумать только – какой-то дядя Эб!

Аманда уперлась подбородком в ладони.

– На прошлой неделе кое-что произошло.

Джон присел рядом.

– Что? – спросил он, стараясь не показывать, что встревожился.

Аманда затрясла головой.

– Аманда, что случилось на прошлой неделе?

Она вздохнула и закрыла глаза. Казалось, прошла вечность, прежде чем она заговорила.

– Продюсеры Эн-би-си пригласили нас с Шоном в «Айви» на ленч. Там было полно знаменитостей. Повсюду папарацци.

Джон молча смотрел на Аманду и ждал.

– В общем, я заказала киш.

После долгой паузы Джон признался:

– Не понимаю.

– Видимо, голливудские женщины не заказывают киш. Они заказывают салат без приправ или клубнику.

– И все-таки пока не понимаю.

– Ну вот, сначала никто ничего не сказал, но повисла такая атмосфера, как будто кто-то испортил воздух. Очень неприятно. А потом исполнительный продюсер наконец проговорился. Он сказал, что я такая естественная и выгодно отличаюсь от среднестатистических голливудских женщин.

– Так и есть, – немного помолчав, согласился Джон. – И это хорошо.

– Нет. Конечно, нет. Говоря, он приподнял бровь. На самом деле он имел в виду, что я не дотягиваю до среднестатистической голливудской женщины.

Джон не знал, что на это сказать. Аманда расплакалась, и он прижал ее к себе.

* * *

На следующий день Аманда отправилась в салон красоты и вернулась совсем другой. Стилист подстриг ее и выпрямил волосы, а потом направил к косметологу. Косметолог привел в порядок ее брови и дал урок нанесения макияжа.

Когда Аманда пришла домой, у нее были дымчатые глаза, брови, как у купидона, и безупречная кожа. А еще она крепко держала в руке глянцевые розовые пакеты с золотыми буквами и ручками из шелковистого шнурка.

– Он сказал, что хотел угомонить мои волосы, – смущаясь, сказала она, когда Джон немного очухался.

Перемена была просто поразительной. Глядя на жену, Джон испытал наслаждение и тут же почувствовал себя виноватым, потому что причиной были именно новизна и перемены во внешности Аманды.

Он провел пальцами по ее волосам, на ощупь они стали совсем другими, как шелк или вода.

– Но они же станут такими, как прежде? – спросил Джон.

Аманда рассмеялась.

– Да. Сразу после того, как я их помою.

Джон заглянул под бледно-зеленые бумажные салфетки, которыми были накрыты покупки в пакетах, и обнаружил загадочные эликсиры в коробочках с золотыми стикерами.

– И сколько все это стоит?

– Ты не хочешь этого знать. – Аманда виновато посмотрела на Джона и добавила: – Мне все равно надо было подстричься, а брови обошлись в пятнадцать долларов. Но теперь, когда все сделано, я сама смогу содержать их в порядке. А косметики хватит как минимум на год.

Джон с восхищением отметил, как ловко она избежала прямого ответа на вопрос о цене.

Аманда провела рукой по волосам.

– Раз уж у меня выдался день хороших волос, который закончится, как только я приму душ, не пригласить ли тебе меня на ужин?

– Если приглашу, можно мне будет после вести себя плохо? – спросил Джон.

– Все, что захочешь, а я обещаю не вспоминать о продолжении рода.

Она явно не поняла, что, брякнув об этом, обрекла Джона на то, что он будет думать об этом все время. Джон и без того об этом думал… и думал много. Он всегда знал, что у них когда-нибудь будут дети, но при данных обстоятельствах ему казалось, что думать об этом не время.

Они отправились в их любимый японский ресторан. Это было транжирство, но утром Аманде пора было возвращаться в Лос-Анджелес, и очень велика была вероятность того, что в ближайшие три недели они не увидятся. Аманда надела новые туфли и платье, купленное на свадьбу Ариэль. Джон сел спиной к бару, который подсвечивался разным цветом каждые пятнадцать секунд.

– С тобой все в порядке? – спросила Аманда. – Какой-то ты притихший.

Джон поймал себя на том, что давно уже молча вертит в руке чашечку саке.

– Прости. Просто не могу смириться с тем, что ты уезжаешь. Мне тебя не хватает. – Он помолчал, посмотрел на потолок, потом на стол и добавил: – И я ненавижу свою работу.

Для Аманды это был шок.

– Но, дорогой…

– Это правда. Мне нравилась работа репортера. Мне казалось, я могу на что-то повлиять. Материал про обезьян был прорывом во многих отношениях… Язык, понимание, культура. Эволюция, фундаментальное переосмысление нашего взгляда на животных, экстремисты по обе стороны, а в центре разумные люди. Я чувствовал, что вношу свой вклад в очень важное дело. – Джон глубоко вздохнул. – Хочешь знать, какое очередное задание для «Урбанистического воина»?

Аманда кивнула.

– Репортаж о молодых мамашах, которые сидят дома и подрабатывают проституцией. Они резвятся, пока детки спят после обеда.

У Аманды от удивления отвисла челюсть.