Дом на песке

Мать. Ну, вот видишь. А я как раз простыню твою постираю.

Отец (спохватившись). Нет, нет, я тебя одну не оставлю.

Мать. Ничего со мной не случится.

Отец. Вот когда ребята приедут, тогда другое дело. Тогда, может, на денек махну...

Мать тащит камень дальше.

Не может быть, чтобы они не приехали... Рубашка чистая у меня есть?

Мать. Есть.

Отец. Где она лежит?

Мать. В чемодане.

Отец. Но это потом, сразу я не поеду. А то ребята обидятся. Надо на охоту с ними сходить. Ты не беспокойся, работе это не помешает. К шести утра мы уже вернемся.

Мать. Я не беспокоюсь. (Тащит камень дальше. Она уже почти у скалы.)

У калитки появляется Агамейти. За плечами у него двустволка. Подходит к навесу. Садится на краешек кровати. Выглядит свежо, видимо, хорошо выспался.

Агамейти. Я сон сейчас видел интересный. Будто сплю я не днем, а ночью, и кто-то меня будит. Просыпаюсь - смотрю: .ангел смерти Азраил. Трясет меня, за плечо. "Вставай, говорит, Агамейти, хватит дрыхнуть, идем со мной, засиделся ты на этом свете". У меня душа в пятки ушла. Ну, думаю, все, пришел твой конец, Агамейти. Руки-ноги у меня отнялись, лежу, как труп, и вдруг, - сам не знаю, откуда у меня сила взялась, - как закричу: "Да здравствует Советская Армия!" - прямо Азраилу в лицо. Он как вскочил - и к двери, как пуля вылетел. Так торопился, что головой о притолоку ударился, сильный такой стук получился! И я проснулся.

Мать. Слава богу, что проснулся, а то половину камней у меня украли, пока ты спал.

Агамейти. Не может быть! Вот мерзавцы!

Мать. С таким сторожем, как ты, хорошо, что нас самих не утащили.

Агамейти. Этого я не допущу. Без вас мне здесь совсем тоскливо будет. (Смотрит на ружья, висящие на вешалке.) А ты что, опять на охоту собрался?

Отец. Да. Ребята должны приехать. Я обещал им...

Агамейти. Сходил бы со мной разок.

Отец. Как-то без ребят не хочется. Вот приедут - пойдем все вместе.

Агамейти. Хорошо, что я не обидчивый.

Отец. Я как-то привык к ребятам. И они тоже без меня не охотятся.

Агамейти. Все трое приедут?

Отец. Да... должны втроем... обещали...

Агамейти. Хорошо, если приедут... Наконец уберете ее. (Показывает на скалу.)

Мать. Это не твоя забота. Ты лучше спи поменьше и охрану свою неси добросовестно. (Тащит камень.)

Агамейти. Я что говорю? Я, как говорится, гнутое дерево. Разрешат - скажу, не разрешат - промолчу.

Мать (не выпуская камень из рук). Вот и хорошо.

Агамейти. Я Дадашу сказал, чтобы он тоже пришел помочь.

Мать. Кто тебя просил?

Агамейти. А что тут такого? Все равно он, как крот, целый день на своем участке роется - пусть и вам помогает. На то и сосед.

Мать. И тебе не стыдно?

Агамейти. А чего мне стыдиться? Я - бездельник, он - труженик. Вот пусть и поможет. Не все же только на себя работать, пусть и соседям пользу принесет.

Отец. Я вчера смотрел, какой он колодец себе отрыл, - просто чудо!

Агамейти. Несчастный!

Мать. Кто?

Агамейти. Он.

Мать. Это еще почему?

Агамейти. Здоровый молодой человек, вместо того чтобы жизнью наслаждаться, в земле копается. Ну ладно, вы старики, к земле вас потянуло, а он что?

Мать. Тебе этого не понять.

Агамейти. Что правда, то правда, я этого понять не могу и никогда не понимал. Если найдется человек, который хоть раз видел, чтобы я когда-нибудь, где-нибудь физическую работу выполнял, - плюньте мне в лицо. Клянусь честью, никогда этого не было. Да по рукам видно. (Показывает.) Вот, пожалуйста, ни одной мозоли. В жизни лопату не держал, ни топор, ни пилу. Ружье ношу, и то плечо болит.

Мать (останавливается, чтобы перевести дыхание). Нашел чем хвастаться!

Агамейти. Милиционером работал два года, это было, а так все время сторожем, всю жизнь.

Мать. Где это ты работал милиционером?

Агамейти. Да здесь же. До войны. На белой лошади ездил. Все меня как огня боялись.

Отец. А как тебя в милицию взяли с твоей биографией?

Агамейти. А я скрыл все. Мог бы по сегодняшний день, работать. Сам ушел.

Мать. Почему?

Агамейти. Надоело язык за зубами держать. Молчать надо было. Что про себя ни расскажу - с анкетами не сходится. Ну, я терпел-терпел, а потом собрал все отделение и рассказал про публичный дом в Марселе. (Отцу.) Помнишь, я тебе рассказывал?

Отец (бросив взгляд на Мать). Помню, помню...

Агамейти. Ну, меня и поперли.

Отец. Легко отделался.

Агамейти. А что мне могли сделать? Я же в девятнадцатом году эмигрировал, когда еще здесь Советской власти не было. И добровольно вернулся. В тридцать третьем. Причем вернулся по идейным соображениям. Так и сказал: не люблю капитализм, там работать надо, хочу жить на родине.

Мать (негромко). Бедная родина.

Агамейти. Я из-за вас с Дадашем поругался...

Мать останавливается с камнем в руках.

"Почему, говорит, я должен им помогать, если собственные дети им не помогают?" Так прямо и сказал. "У меня, говорит, у само-то дел полно, почему это я должен за их детей работать?"

Мать. Что-то ты разболтался сегодня, помолчи немного. И впредь прошу - ни с кем разговоров о помощи не вести. (Тащит камень.)

Отец (огорченно). Странно, что у Дадаша такое представление о наших ребятах. Просто непонятно. Они нас очень любят.