Дом на перекрестке. Под небом четырех миров

– Смотри в зеркало, но не на себя, а словно вдаль, через зеркальную поверхность. Помнишь, как я тебя учила? – Девочка кивнула. – И мысленно зови.

– А как звать-то? – Маленькая Вика подпрыгнула от нетерпения на пуфике. – Я же не знаю, как его будут звать.

– Вика-а, ну соберись же! Мы с тобой столько тренировались. – Отражение прабабушки улыбнулось. – Вспоминай, как нужно звать?

– Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный!^{18} – Девчушка рассмеялась и показала своему отражению язык.

Я нынешняя тоже невольно хихикнула. Неужели я была такая смешная в детстве?

– Все верно, милая. Давай, пришло время. Ищи своего суженого, предназначенного судьбой, я буду сидеть вон там, в сторонке. – Отражение прабабушки махнуло в сторону кресла, которое, как я знала, стоит у окна – просто не отражается в зеркале. – Можешь загадывать, каким ты хочешь видеть своего спутника жизни. Кто знает, может, судьба и пойдет навстречу юной фее, которая только пытается чаровать.

– Да-а? – Малышка снова нахмурилась и потерла кончик носа указательным пальцем. – Тогда… Пусть он будет умный, добрый, честный, отважный, сильный и хорошо дерется – вдруг меня придется защищать от Витька из соседнего подъезда, чтобы конфеты не отнимал? А еще красивый. Да. И высокий! И волосы пусть будут светлые, чтобы от меня отличался.

Со стороны кресла, куда ушла прабабушка Лиза, раздался смешок, но девочка Вика была слишком поглощена своим делом и не услышала.

– А еще пусть он любит меня сильно-сильно! Чтобы как в сказке! Одна любовь на всю жизнь! – Девочка хихикнула.

На столике перед зеркалом дрогнуло пламя свечей, и девочка, вмиг посерьезнев, жадно уставилась в зеркало. И я нынешняя тоже стала вглядываться.

Странно, я совсем не помнила этого нашего гадания на суженого-ряженого. Бабуся умерла, кажется, месяца через два или три после этого события, и, вероятно, тот стресс затмил многие вещи. А потом они и вовсе позабылись. Уж не знаю, почему, но в моей памяти не осталось даже легких намеков на это событие. И так удивительно было сейчас, спустя двадцать лет, видеть это и вспоминать. У меня сжалось сердце. Я ведь так любила мою удивительную прабабушку.

Какое-то время в зеркале не отражалось ничего, кроме маленькой Вики и огоньков свечей, а потом по зеркальной поверхности словно рябь прошла и появилась картинка.

На поляне среди леса стояли двое молодых мужчин, даже скорее парней, с распущенными очень светлыми волосами, одетые в длинные плащи. Один из них, невероятно красивый, с огромными, чуть раскосыми глазами, держал под уздцы двух лошадей с притороченными к седлам сумками и луками, а второй стоял спиной и, козырьком приложив руку к глазам, куда-то смотрел.

Тот, что держал лошадей, что-то сказал – звука зеркало не передавало, – и второй парень, повернувшись, ответил, затем развязал плащ, снял его и перебросил через седло. А мы обе – и я нынешняя, и Вика-девочка – застыли, вглядываясь в изображение.

Тот, что снял плащ, был одет в черные брюки, высокие сапоги, а поверх белой рубашки – черный кожаный колет. На поясе – меч и кинжал. Этот парень был тоже ослепительно красивый, но, в отличие от первого, с более мягкими чертами лица, да и глаза у него другой формы. Большие, с длинными ресницами – это было видно даже через зеркало, – но не раскосые.

– Бабуся, – прошептала девочка, – тут кино показывают про мушкетеров. Или нет, плащи же на них без крестов, значит, про Ивана-царевича. Только который из них мой? Их тут двое. И какие-то эти актеры взрослые совсем. Мой жених же станет совсем старенький, пока я вырасту.

Тот мужчина, что снял плащ, словно услышал ее голос и, резко обернувшись, стал шарить вокруг взглядом. Что-то сказал своему спутнику, на что тот рассмеялся и тряхнул головой. И мы с Викой из детства во все глаза уставились на его уши.

– Эльф! Точно, как в сказке! – прошептала девочка.

Другой парень, не эльф, снова встрепенулся, словно услышал детский голос. А потом поднял взгляд так, что появилось ощущение, словно он смотрит в глаза нам обеим. По крайней мере именно так казалось мне нынешней, и то же самое почувствовала я из детства, потому что вздрогнула и немного подалась назад.

Парень, глядевший из зеркала, открыл рот и что-то произнес, после чего улыбнулся. Его спутник-эльф недоуменно огляделся и что-то спросил, но первый просто отмахнулся.

– Дядя, ты актер, да? Играешь Ивана-царевича, да? – Девочка Вика робко улыбнулась, глядя в глаза собеседнику.

Он же, чуть наклонив голову набок, пытался прислушаться к чему-то, после чего пожал плечами и поднес одну руку к уху, показывая, что не слышит. Я нынешняя улыбнулась этой пантомиме.

– Я, – ткнула пальчиком себя в грудь девочка, – твоя… – Ее палец ткнул в сторону мужчины. – Суженая! Понимаешь? – И малышка сделала движение руками, словно надевая на безымянный палец правой руки кольцо.

Ее зазеркальный собеседник, если это можно было так назвать, удивленно приподнял брови, потом озадаченно оглядел свои пальцы на правой руке. После чего смущенно пожал плечами, разводя в стороны уже обеими руками в таком понятном жесте.