Дом на краю света

Расшумелся ливневыми склонами,
расшептался с ветром старый сад,
где в тени, под листьями зелеными
фонари заветные висят.

Где ручьев студеные излучины
огибают зарево колонн,
И ветвями черными закручены
вихри яблок, взятые в полон.

Вырастает сумрачное крошево
облаков, и сновидений горсть
прямо в синий сумрак неба брошена,
и по саду бродит поздний гость.

Заповедны круглые строения,
хрупких яблок сладок аромат,
и стоят по кругу привидения,
обходя задумавшийся сад…

Черемуховый сад

Облака плывут в черемуховый сад…
Что ты делал здесь, пятнадцать лет назад?
Где ты был? За это время где-то
стал чужим внимательный твой взгляд.

Что-то было здесь – давным-давно.
Что-то было… Теплое руно,
летних сказок желтый колокольчик.
Мед густеет. Так заведено.

Помню платье, белое, как снег,
помню дней неторопливый бег,
помню сон, в котором год за годом,
год за годом – не проходит век.

Первых встреч случайные мечты,
легок воздух, помыслы чисты.
Я не мог найти на свете этом
никого, прекраснее, чем ты.

Где же ты теперь, в какой стране?
Где надежды, жившие во мне?
Я оставил их, оставил где-то
в той, давно забытой стороне.

Стал пустым внимательный мой взгляд.
Я исчез – пятнадцать лет назад.
Помню лишь, как долго-долго плыли
облака в черемуховый сад.

Лишь одно осталось мне, одно —
летних сказок теплое руно.
Тайных встреч забытый колокольчик….
Жизнь проходит. Так заведено.

«Грустно мне покидать свой приют опустелый…»

Грустно мне покидать свой приют опустелый,
сладко мне пробегать легкой тенью по крыше,
в этом пасмурном небе, над пропастью белой,
над полями, где шествуют белые мыши.

Странно видеть холмы одиноких строений,
захмелевшие рощи в заснеженной стуже,
Словно белые сны, словно белые тени —
все плывут надо мною, все кружат, все кружат.

Вот он мир запредельный – нарушенной тайны
не откроет своей, и тебя не отыщет…
Только слышно, как ветер над далью печальной
все гуляет во тьме, все играет, все свищет.

Пуст мой дом, заколочен – но скоро ворвется
в его дебри таинственный ветер ненастья…
И звезда засияет, и сказка вернется —
это счастье мое, заповедное счастье.

Лето у изголовья