Дом на горе

Марине доставалось крепко. То, что из года в год она делала в поле, теперь надо было толково и просто объяснить ребятам. Но слов и знаний не хватало. Бригадир обращалась за советами к директору школы, к Галине Никитичне, вечерами просиживала за книгами.

- И втравили же вы меня в это дело… ребятишек учить! - жаловалась она отцу. - Всё время убиваю… ни погулять, ни песен попеть…

- Ничего, ничего! - успокаивал её Яков Ефимович. - Это тебе только на пользу.

Сказать по правде, Марина и не унывала. Ей даже нравилось приходить по вечерам в школу, слышать ребячьи приветствия, вести беседу, отвечать на вопросы… К тому же Марина всегда находила себе помощников: то она приводила к ребятам бригадира первой бригады и тот рассказывал, как сеять и ухаживать за рожью, то свою подругу - мастерицу по ячменю, то деда Новосёлова.

Однажды Фёдор Семёнович спросил Галину Никитичну и Марину, почему они изучают с ребятами только зерновые культуры и совсем забыли про картошку.

- Пригласите-ка вы Анну Денисовну Кораблёву, - посоветовал учитель. - Ведь она всю жизнь на земле трудится, в колхоз вошла одной из первых и до сих пор работает так, что молодые могут ей позавидовать. Третий год по урожаю картофеля первое место в колхозе держит.

- Это правильно, - согласилась Марина. - У тети Анны есть чему поучиться.

Членам школьной бригады совет директора школы понравился. Митя предложил организовать «картофельную конференцию».

- Какую ещё конференцию? - не понял Паша.

- Позовём Анну Денисовну. Она с нами побеседует. Потом юннаты о своих опытах расскажут, потом Галина Никитична выступит…

- Это неплохо, - одобрил Фёдор Семёнович. - Тогда уж не замыкайтесь, пригласите на конференцию все старшие классы.

А наедине он сказал Галине Никитичне:

- Надо, чтобы и Витя был на конференции.

- Не пойдёт он, пожалуй…

- Непременно привести надо. Нам, учителям, частенько приходится открывать детям заново и людей и события. Твой брат, скажем, привык к тому, что мать у него ничем не примечательная: тихая, скромная, безответная. Вот пусть он и увидит её в ином облике.

В этот же вечер Галина Никитична сказала матери, что ребята приглашают её в школу на «картофельную конференцию».

- Меня? - удивилась Анна Денисовна. - Чего это им вздумалось?

- Интересуются школьники… Какой бы год ни был - сухой или ненастный, - а ты всегда с урожаем. Почему так? Вот и побеседуй с ребятами.

- Не иначе и тебя в наставницы записали! - развеселился Никита Кузьмич, недавно вернувшийся с курсов. - Оскудели, видно, учителя наши. Нет, чтобы волшебные картинки показать или про заморские страны побеседовать, так они про картошку толкуют.

- Вот и правильно, что толкуют, - возразила Анна Денисовна. - На земле живём, земля всех нас кормит-поит, а мы ещё земли чураться будем? Куда это годится!

- Так что же ребятам передать? - спросила дочь.

- Коль школьники интерес имеют, приду! Поделюсь, чем богата.

- На беседу-то как, по билетам пускать будут? Так ты и нам с Витей по знакомству парочку оставь. - И отец лукаво подморгнул сыну.

Но Витя шутку отца не поддержал и отвёл глаза в сторону.

Всю неделю Анна Денисовна была занята хлопотами по хозяйству и совсем почти забыла о том, что её приглашали в школу.

Но в воскресенье утром к Кораблёвым нагрянули школьники.

Растерявшаяся Анна Денисовна засуетилась, забегала. Наконец она переоделась и, наказав Никите Кузьмичу присмотреть за печкой, направилась в сопровождении ребят к школе.

Витя с недоумением посмотрел на сестру:

- Зачем маму в школу приглашают?

- А вот пойдём послушаем, - сказала Галина Никитична. - Может, что и поймём.

В школе Анну Кораблёву ждал полный зал учащихся. На столе высилась горка розового картофеля; на стенах висели таблицы и диаграммы, повествующие об успехах Анны Денисовны.

Стиснув попавшийся под руку клубень, Костя Ручьёв открыл «картофельную конференцию». Он объявил, что к ним в гости пришла первая картофелеводка в колхозе, Анна Денисовна Кораблёва.

Зал поднялся и дружно захлопал в ладоши.

Анна Денисовна смущённо оглядела школьников, диаграммы на стенах, потом подошла к столу и потрогала клубни картофеля.

- А ведь мои клубни-то, мои… Ишь, куда забрались! - шепнула она, и на глазах её заблестели слёзы.

- Тётенька Анна, что вы? - кинулись к ней девочки.

Анна Денисовна быстро смахнула уголком платка слёзы.

- Так, вспомнилось всякое… - Она кивнула на таблицы и диаграммы: - Вы тут всё расписали: сколько Анна Денисовна картошки вырастила, сколько трудодней заработала, а вот сколько горя она хлебнула, как её жизнь кидала да метала - того и не знаете.

- А вы расскажите! - попросила Варя.

- Вот и расскажу.

Анна Денисовна отмахнулась от Кости, тянувшего её за председательский стол, села рядом со школьниками, спросила, как им тут живётся, молодым да весёлым, потом как-то незаметно перешла на рассказ про былое:

- Смотрю на вас, молодые, и радуюсь. Про рожь-пшеничку речь ведёте, про картошку, к земле, как к родной матушке, тянетесь… А я эту землицу в ваши-то годы за мачеху-злыдню почитала и кляла и бранила на чём свет стоит.