Дом моей судьбы

Сбивчиво, торопливо она обрисовала сцену использования дневниковых записок, которые побывали у нее в руках. Выбрав вместе с Галиной Викторовной несколько страниц из журнала, именно те места, где Илья Борисович объясняется в любви своей ученице, они вошли к нему в кабинет и попросили при них прочесть. Корень сидел за столом, углубившись в текст; он вдруг заерзал, потом руки его задрожали, он схватил на столе промокашку, закрылся ею и стал валиться со стула…

— Вам не стыдно? Какое издевательство!!! Илье Борисовичу за пятьдесят, он старик… по сравнению с вами! Его мог паралич разбить! — возмущался я.

Анечка, оправившись от смущения, возражала уже с усмешкой:

— Не разбил… Воспитанники не прощают учителям их ошибок…

— Ты воспитанница, но Галина Викторовна ему почти ровесница! Зачем ей-то эти дрязги?!

— В воспитании нет дрязг! — парировала Анечка, расхаживая по кабинету. — Педагог, как врач, обязан дать клятву чести. А он… бабник! На ком Илья Борисович женат? Может быть, тебе не известно? Гуля ему в дочери годится!

Я махнул рукой. Разве Анечку переспоришь! Следователь уже допрашивал по делу о гибели Юленьки Князевой и директора школы, и Галину Викторовну, и ее, Анечку, и многих учителей и учеников. За несколько суток до трагедии в Коммунарке тетка Дарья была в школе, беседовала сперва с Галиной Викторовной, затем по совету Галины Викторовны зашла в кабинет к Илье Борисовичу. Тетка Дарья не скрыла ни от Галины Викторовны, ни от Ильи Борисовича, что племянница беременна и, очевидно, от далеко зашедшей дружбы девочки с сыном директора школы. Какой совет дал тетке Дарье директор школы, никто не знает, и тетка Дарья молчит. А только совсем не случайно Юля торопливо собралась в город, в больницу — она намеревалась избавиться от плода… Вот в чем начало трагедии! Отец спасал и продолжает спасать своего сына от правосудия! Ему невыгодно открывать тайны сына…

— Он вас, Саша, не случайно впутывает в эту трагедию! — самоуверенно заключила рассказ Анечка.

— Что за парень этот Ромка? — заинтересовался я.

— Корень-младший весь в папу, — зло произнесла она. — Циничный и модный. Современный потребитель. Все у него есть — гитара, магнитофон, мотоцикл, ружье, рыбацкие снасти, лодка… Башковитый, у него кличка Жбан, значит, богатая голова. Он совратил девочку и бросил…

— Ну, ну, ну. — Я предупредил Анечку, чтобы ничего не домысливала, говорила только факты.

— Факты?.. Ни папаша, ни его отпрыск от угрызений совести не погибнут! Юля — дурочка… В последний вечер она каталась с Ромкой на школьной автомашине.

— Любопытно…

— Еще бы! Тебе особенно! С тебя грех снимается… — Анечка распахнула пальто, на шее ее сверкал драгоценный камень в золотой оправе. — Можешь у следователя получить индульгенцию. Девочка погибла, а виноватых не обнаружили. Ромка летом ездил на школьной автомашине, помогал колхозу перевозить грузы — то овощи из бригады на ферму, то корм скоту… Он знал, что Юля побывала в городе, в райбольнице, и ей там отказались делать аборт. Вечером он посадил девушку в кабину машины, они катались по дороге в лесу. Их видели в магазине. Корень-младший покупал бутылку вина… Они выпили и снова стали ездить туда-сюда… Ромка сейчас уверяет, что он обучал Юлю водить машину.

— И что же случилось? — нетерпеливо спрашивал я Анечку.

— А кто теперь разберет! — Она фыркнула не по-доброму. — Будто бы Юля, оттесняя от баранки Ромку, вытолкнула его из кабины в открытую дверку, он упал на обочину и потерял сознание…

— Она спокойная девочка… — заметил я.

— Да нетрезвая! Наехала на березу, так как не могла затормозить или отвернуть, и мотор заглох. В темноте Ромка ей показался мертвым… Она побежала из лесу в деревню. Было еще не очень-то поздно, в одной избе на вечеринке собрались девушки. Юля там рыдала, ее успокаивали, увели домой, до ограды. Подумали, что с ней истерика от вина… Она ничего про Ромку никому не сказала. А дальше тебе все уже известно… Тетка обнаружила ее в сарае…

Анечка замолчала. И я тоже не мог выговорить ни слова.

— Что же было с Ромкой? Ушибся он? — нарушил я тишину.

Анечка ожила:

— Говорит: очнулся в траве, голова болит. Огляделся — подруги нет. Завел машину и повел ее в поселок, загнал в школьный гараж.

— А к Юле не заехал?

— Представь себе! Не заехал… Лег спать, а рано утром разбудил отца, жаловался на головную боль. Отец увез его на мотоцикле в поликлинику. Признали ушиб черепа, будто бы небольшое сотрясение мозга… А когда отец и сын узнали о гибели девочки, то затаились. Ромка был на похоронах. Так что ты, Саша, прояви настойчивость и помоги разоблачить этих прохвостов…

Я покачал головой.

— Без меня разберутся, — сказал я тихо. — Есть следователь, прокурор, судьи…

— Но ты приходил ночью в мой дом неспроста! — Анечка зорко наблюдала за мной, прямо-таки сверлила меня, о чем-то догадываясь. — Ты еще выспрашивал о кличках Евнух и Жбан! Что-то скрываешь? — И она погрозила мне пальчиком.