Дом кривых стен

На двери каждой комнаты под дверной ручкой, из которой торчала кнопка-замок, имелась овальной формы защелка. Достаточно было повернуть ее, и металлический стержень входил в отверстие в дверном косяке, запирая дверь. Открывалась защелка только изнутри.

– Ломаем!

По команде Усикоси Одзаки и Анан навалились на дверь. Несколько толчков плечом – и дверь сдалась.

Кусака лежал навзничь почти посередине комнаты. На столе раскрытый учебник, который он, очевидно, читал. В комнате полный порядок, всё на своих местах.

Из обтянутой свитером груди Кусаки в районе сердца торчал нож, точно такой же, как те, какими были убиты Уэда и Кикуока. С рукоятки ножа свешивался тот же белый шнурок. Главное отличие от прежних жертв состояло в том, что грудь Кусаки неровно поднималась и опускалась.

– Он еще жив! – воскликнул Митараи.

В лице Кусаки не было ни кровинки, но веки, похоже, были чуть приоткрыты.

Войдя в комнату, Одзаки принялся крутить головой во все стороны. Я последовал его примеру, и мы одновременно заметили на стене нечто такое, что пролило свет на природу совершенных в Доме дрейфующего льда убийств. Приколотый кнопкой клочок бумаги.

[Рис. 8]

– Что ты видел?! Что?! Говори! – вцепившись Кусаке в запястье, кричал Одзаки.

Митараи остановил его.

– Нандаймон-сан, на улице в машине есть носилки. Тащи сюда!

– Какого черта! Что ты тут командуешь?! Ты кто такой вообще, чтобы приказы отдавать?! Вали отсюда! Не путайся под ногами! Дай экспертам работать!

– Обязательно. Мешать не будем. Осада-сэнсэй, пожалуйста.

Доктор Осада, протолкнувшись через толпу, вошел в комнату.

– Ему сейчас нельзя говорить. Это опасно. Не надо с ним разговаривать.

Эксперт высказал свое мнение. Тут же, выполняя распоряжение Митараи, Анан внес носилки. Осада и Митараи бережно положили на них Кусаку.

Крови было на удивление мало. Это и кровотечением назвать трудно. И только Осада и Анан подняли носилки, чтобы вынести их из комнаты, как произошло неожиданное. Эйко Хамамото с плачем вцепилась в носилки.

– Кусака-кун! Не умирай!

Тогай, материализовавшийся неведомо откуда, безмолвно наблюдал за этой сценой.

Оставшись в комнате, Одзаки осторожно снял со стены приколотый листок. Сомнений не оставалось – преступник оставил послание. Конечно, тогда Одзаки не передал нам его содержание, он показал записку позднее. Она была совсем коротенькая:

«Я отомщу Кодзабуро Хамамото. Скоро ты лишишься самого главного, что у тебя есть, – жизни».

К Одзаки вернулось его привычное профессиональное хладнокровие; будучи следователем, он не в первый раз сталкивался с ситуацией, когда человек оказывался на грани жизни и смерти, и такая ситуация была для него естественной. Оглядевшись, он убедился, что не только дверь тринадцатого номера была надежно заперта. То же самое касалось обоих окон, стекла на них не имели повреждений. Одзаки быстро и тщательно проверил встроеный шкаф, буфет, заглянул под кровать, в ванную комнату, убедившись в том, что там никто не прячется. Он вообще не обнаружил ничего необычного.

Надо особо отметить (это отличало данный случай от убийств, которые произошли раньше), что единственное окошко – вентиляционное отверстие площадью двадцать четыре квадратных сантиметра – было наглухо забито куском толстой фанеры. То есть мы имели дело с полностью изолированной комнатой. Дверь плотно входила в дверную коробку, никаких зазоров или трещин не было.

Дверь взломали два сотрудника полиции; именно они первыми переступили порог комнаты. Это произошло на глазах большого количества наблюдателей. Таким образом, ни у кого не было ни времени, ни возможности проникнуть в комнату и устроить там какой-то трюк. Единственная надежда – может, Кусака что-то видел.

Примерно час спустя, когда все сидели в салоне, пришла телеграмма: Кусака умер. Экспертиза показала, что ножевое ранение, ставшее причиной смерти, он получил после пятнадцати часов.

– Господин Тогай, где вы находились в это время? – негромко обратился Усикоси к Тогаю, которого попросил присесть с ним рядом в углу салона.

– Я вышел прогуляться. Погода была неплохая, захотелось подумать.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Боюсь, что…

– Вот так, да? Как бы это выразиться… Вы же не можете сказать, что у вас не было мотива для убийства господина Кусаки?

– Это ужасно… Его смерть потрясла меня сильнее всех.

Куми и Эйко утверждали, что сидели в своих комнатах, и в их показаниях не было ничего необычного. Зато свидетельство Кадзивары, которого расспрашивал Усикоси после них, заставило похолодеть даже видавших виды следователей.

– До сих пор я не придавал этому значения, поэтому не рассказывал. Я не про убийство Кусаки-сан, про другое. Вечером, когда убили Кикуоку-сан, я стоял у себя на кухне, прислонясь к колонне, и услышал сквозь гул вьюги за окном какое-то шуршание. Звук, как будто ползет змея. Я точно его слышал.

– Змея?!

Детективы чуть было не повскакивали со своих мест.

– Когда это было?! В каком часу?

– Думаю, около одиннадцати.

– Как раз когда его убили.